Охота на эмиссара

Катрин Селина

— Хотите играть в дурочку? Что ж, извольте, я скажу как есть. Вы, Даниэлла, демонстрируете любовную связь при коллегах Фабриса, унижаете его одним своим присутствием и эмоциями, имели наглость всем сообщить о ваших отношениях через ментальный фон, да ко всему ещё, — он бросил взгляд на руку, — носите кольцо с муассанитами на безымянном пальце, будто бы собираетесь скоро выйти замуж. Ваши поступки омерзительны!

— Какие поступки? Вы не находите, что пытаетесь влезть в чужие отношения? Кольцо мне подарил Фабрис. Как хочу, так и ношу его.

Видимо,

я сказала что-то болезненное для цварга, потому что его скулы заалели, а ноздри расширились.

— Фабрис мне как сын! Это самый чистый и искренний мальчик на весь эмиссариат, самый умный и честный. Он слишком галантен и хорошо воспитан, чтобы жёстко расставить все точки над рунами и сказать женщине всё как есть. У него вообще-то имеются жена и сын-подросток. Вы хотя бы понимаете, что такое семья для цварга?! Это святое! Единственное на всю жизнь! Незыблемое! Это у ваших человеческих свиноматок рождается по несколько детей, и они судорожно рассовывают их по планетам, чтобы не платить штрафы, а иногда ещё и рожают вне брака и от разных мужчин ради понижения коэффициента налогообложения…

Я помнила, сколько теплоты было в голосе господина Ламбе, когда он общался с эмиссаром в рубке космического корабля, и умом осознавала, что этот цварг хочет для Фабриса лучшего, вот только тема многодетности для меня была личной. Я очень сильно любила маму, папу, братьев и сестру и только из-за идиотского закона в своё время вынужденно покинула Танорг. Именно поэтому я видела их в лучшем случае раз в пару лет.

— Сами вы, Леандр, свиноматка!

— Дрянь!

— Лицемерный рогатый пихряк!

— Ах ты… — Щёки мужчины налились густым румянцем, голова по-стариковски затряслась от гнева. — Ты вообще знаешь, кто я такой?! До недавнего времени я был председателем совета Управления Аппарата Цваргом! Да, я вышел на пенсию, но это не значит, что у меня не осталось связей, чтобы добиться того, чтобы тебе раз и навсегда запретили появляться на нашей планете! Да что Фабрис вообще нашёл в тебе?! Вот же хамка! Я звонил, чтобы договориться по-деловому…

— Я — хамка? А ничего, что вы назвали моих соотечественниц свиноматками? Позвольте полюбопытствовать, что же вы хотели мне предложить? Я так понимаю, взамен того, чтобы я бросила Фабриса?

— Взамен того, чтобы ты оставила его в покое! Поигрался мальчик, и ладно. Ты, беллеза, слишком много о себе возомнила. Он никогда не бросит жену и ребёнка! Я хотел предложить кредиты в спокойной обстановке, или что там тебе надо, у меня связи по всей Федерации, но вот теперь сомневаюсь. Или ты сейчас же извинишься за свои слова и мы перейдём к конструктивной торговле, или я сделаю звонок — и тебя уволят из СБЦ и аннулируют визу! Что выбираешь?

Цварг был настолько непробиваем в своей уверенности, что я брошусь за его деньгами, что я молча всплеснула руками. Деньги, деньги, деньги… понятно, что с количеством муассанитовых копей на Цварге эти ребята привыкли все проблемы, как говорится, «заливать

кредитами»… Вот только я не привыкла. И уж тем более никогда в жизни не стану торговаться за отношения. Если Фабрис передумает и захочет меня бросить — пускай скажет это в лицо.

— Ну увольняйте. — Я пожала плечами.

Мужчина вскинулся и посмотрел на меня испытующе:

— Десять тысяч кредитов.

Я усмехнулась, но скорее грустно.

— Пятьдесят тысяч, — тем временем продолжил напирать Леандр Ламбе, искренне веря, что молчанием я просто набиваю себе цену.

— Триста тысяч! Это моё последнее слово!

Последнее — значит последнее.

— До свидания, господин Ламбе.

Вежливо попрощалась, сохраняя лицо, нажала на кнопку окончания связи и рухнула на стул позади.

Только сев, я отметила, как сильно у меня подрагивают руки от волнения. Какой бы смелой и независимой я ни пыталась казаться перед бывшим членом совета АУЦ, на душе скребли швархи и хотелось плакать.

«Подумаешь, потеряешь работу и визу на Цварг, ерунда какая. За эти полгода ты отложила приличную финансовую подушку. Проекты, безусловно, интересные, но и на Тур-Рине соревнования тебя всегда радовали, — успокаивающе буркнул внутренний голос. — Иди лучше займись заказами от старых клиентов, чтобы всегда было куда вернуться».

Несколько минут я дала себе, чтобы прийти в себя, затем потёрла лицо и решительно принялась собираться на тур-ринскую работу.

***

То ли я внутренне смирилась с увольнением, то ли просто уже решила, что всё равно рано или поздно при таких шепотках и пересудах сама уйду из СБЦ, но, когда через три дня коммуникатор показал входящий звонок с Цварга, я заранее была готова ко всему.

— Госпожа Медведева? — вежливо и немного неуверенно протянул знакомый голос секретаря с вопросительными нотками.

— Да, слушаю.

Я переключила канал в аудиорежим и вытерла руки о салфетку. Очередное тур-ринское казино попросило меня смазать петли в их хранилище, а так как заказов летом в принципе негусто (пик туристов, все стараются заказать техническое обслуживание сейфов и прочей техники ещё весной), я взялась.

— Подскажите, а вы не хотели бы прилететь к нам на Цварг и поучаствовать в шоу-программе праздника?

— Шоу-программе? — удивлённо переспросила я и стукнулась головой о потолок сейфа.

В казино их делали огромными — метра полтора в высоту, на два-три в глубину и ширину, чтобы забить фишками. Эти же сейфы одновременно служили и контейнерами для перевозки в багажных отсеках лайнеров, и сокращённо их называли «форты» от слова «фортификация» — большой укреплённый объект. Пользуясь малым ростом, я забиралась внутрь фортов и смазывала петли изнутри — так выходило значительно быстрее.

— Да, двадцать пятого июля на Цварге большой праздник. В этот день вода в термальных горных озёрах самая тёплая, и на нашей планете принято отмечать Коралловый День с размахом…