Охота на фейри

Уилсон Сара К.Л.

Их глаза были голодными, а челюсти — напряженными. Такие голодные и напряженные, что это почти усиливало их поразительную красоту. Мужчины и женщины, низкие и высокие, темные и светлые, они все были роскошными с изящными крыльями и одеждой, которая была то лохмотьями с костями и перьями, то чудесным шелком и вышивкой. У некоторых были рога, а у других — хвосты, как у лисиц или пум. И у всех были острые зубы. Их морок словно вспыхивал и угасал, и я видела их и в роскошном виде, какими они хотели казаться нам, и почти хищными настоящими существами.

Ленты

разных красок вели в круг и из него, каждая была яркой, пульсирующей, словно много важных путешествий было сделано в этот круг.

Один из следов — темно-зеленый и такой свежий, что он казался самым настоящим среди других — звал меня. Я ощущала, не зная, как, что это было связано с отцом.

— Элли? Ты меня слушаешь? — Олэн был в панике. — Тебя не было, и они вошли туда в поисках тебя!

— Вошли?

— Они вошли в круг, Элли! Твой папа и мой! Они пошли искать тебя и твою сестру.

Конечно, он злился.

Я посмотрела в глаза ближайшего фейри. Что они сделали с отцом, когда он туда вошел? И вышел ли кто-то еще? Сколько их было снаружи? Один вышел вместо Хуланны, — тот, что погнался за мной и украл мою козу. Но в лесу был еще фейри с крыльями из дыма. И могло выйти еще двое — один за отца, другой за певчего.

Я вернула повязку на глаза. Мне нужно было не видеть их, пока я говорила с ним. Было сложно видеть их голодные глаза, пока он говорил. Они будто были уверены, что могли забрать и нас в их круг.

— Но я не там, — я словно могла уговорить их, хотя они уже ушли. Обычное зрение вернулось, и круг стал скучным кольцом камней, а Олэн — горбящимся подростком с тревогой на лице, нервно теребящим ремешок мандолины, пока он говорил. — Я тут. Я там и не была.

— Откуда они могли это знать? — он разозлился. — Откуда им было знать, куда ты пропала? Они с трудом удержали твою маму от прыжка в круг. Они не пустили меня. Они оставили меня смотреть и играть. Я играл всю ночь, но не видел Сияющих. Я просто играл и боялся всю ночь с тех пор, как они пропали.

— Всю ночь? — повторила я. Те голодные глаза. Толпа фейри. Они были там, когда отец вошел? Или вышли позже? Когда закончили то, что сделали с ним. Меня наполнил холод.

Олэн сжал меня за плечи и встряхнул со страхом и тревогой в глазах.

— Ты меня не слушаешь, Элли! Наши отцы прошли в кольцо. Они искали тебя и твою сестру. И, Элли, никто никогда не выходил оттуда. Мы теперь певчий и охотник. Ты и я. Понимаешь? Остались только мы. И твой папа сказал, что ты видела фейри… — он запнулся на слове. — Светлый народец в лесу. И мой папа сказал, что мне нужно днем и ночью играть на мандолине, чтобы сдержать их, потому что только это может прогнать их из нашего мира. Ты не понимаешь?

— Не произноси их имя, — выдавила я. — Они слышат это в твоем разуме.

— Фейри. Фейри. Фейри, — он будто плевал их имя, словно оно ничего для него не значило. — Какая разница, слышат ли они? Мы уже мертвы! Так говорит моя мама. Она говорит, что не нужно оставаться. Старушки все

шепчут девушкам об одном. Если кто-то входит в круг, кто-то выходит. Один за одного. И если даже один выберется, он уничтожит всех нас.

Глава двенадцатая

— Они втроем где-то там, Элли. Трое. И наши отцы ищут того, кого там нет!

Мои зубы стучали — от давления из-за происходящего или вида Сияющих на другой стороне? Я не хотела, чтобы они стучали. Но я и не хотела, чтобы все это произошло. Я не хотела пускать сестру в круг, не хотела толкать своего отца или отца Олэна туда. Все разваливалось.

Страх с силой зимней бури угрожал подавить меня. Моя жизнь — все в ней — пропало. Я с трудом одолела страх, заставила его стать решимостью. Я не дам этому все испортить. Не дам.

— Нам нужно идти за ними, — сказала я со стуком зубов. Повязка чуть сползла, и поверх ее края я видела Светлый народец в круге. С каждым словом, намекающим, что я пойду туда, они радовались все больше. Некоторые даже вставали на носочки, словно хотели дотянуться до того, что не доставали. — Мы не можем бросить их там искать меня, когда меня там даже нет.

Олэн издал гневный звук.

— Ты будто не понимаешь.

Но я понимала. В том и была проблема. Я знала, что он мне говорил. Я обрекла его отца и своего на смерть. А с ними и всю деревню.

Не страх, Элли. Решимость. Не дай этому тебя остановить. Пусть это питает тебя!

— Понимаю, — выдавила я сквозь зубы. — Я обрекла их на смерть. Из-за одного решения!

Олэн выдохнул и посмотрел на меня, словно собирал все терпение, чтобы общаться со мной. Моя голова болела, мои глаза видели его по-разному — один видел героя в мире духов, а другой видел обычного подростка.

— Элли, — он произносил слова медленно, словно я потеряла разум со зрением. — Ты. И. Я. Все. Что. Осталось.

— Понимаю, — сказала я. Он все еще сжимал мои руки, словно ругал ребенка… или защищал.

— Ты не понимаешь. Мы не можем идти за ними, Элли, потому что мы с тобой — певчий и охотник. Я должен быть тут днем и ночью, петь и играть, чтобы отогнать врагов, а ты, Элли, слепая или нет — хотя ты не такая и слепая, раз пережила поход ночью в лес, хм? — должна убить фейри в лесу, пока они не украли наших детей и скот, пока они не уничтожили наши миры.

— Миры? — я ощутила себя глупо. Я была уверена, что мир только один.

— Каждый человек живет в своем маленьком мире со своими солнцами, которые делают его живым. Для твоих родителей эти солнца — Эластра и Хуланна. Что случается, когда они теряют солнца?

— Их мир гибнет, — согласилась я. Мой погиб, когда я потеряла Хуланну и отца.

— Да. Так что… спаси нас, пока больше миров не погибло, хм? Ты сможешь.

Я слабо кивнула.

Он рассмеялся.

— Я сказал так, словно это возможно. Конечно, ты не справишься. Я не справлюсь. Но мы должны попробовать.