Охота на фейри
Шрифт:
Глава
Я проснулась от жуткой головной боли и голосов. Голоса и тьма. Я ощущала запах своей кровати и сосны, кедра и козьего сыра из нашего дома. Я впитывала запах, он был знакомым. У меня был ужасный сон. Худший из возможных.
Дверь хлопнула об стену. Странно, что кто-то пришел в темноте.
— Ты нашел ее? — голос мамы звучал отчаянно, растерзанно на клочки.
— Нигде нет, — отец звучал утомленно. — Мы все прочесали. Все леса на мили вокруг. У реки. Рыбак нырял в пруд у водопада. На всякий случай.
— И ничего? Даже обрывка платья или… чего-то еще?
Это был не сон. Хуланна шагнула в круг, и ее забрали Сияющие. Я рассказала бы родителям утром. Я ощутила укол страха и прикусила губу. Дом ощущался странно без нее. Даже ночью я обычно слышала ее дыхание с соседней койки.
— Ничего, — теперь в голосе отца была боль. — Они знали, что туда нельзя ходить. Знали, что это запрещено.
— Они юны. Молодежь не верит, когда им говоришь, что что-то опасно. Они всегда думают, что они — исключение. Или они не верят, что это опасно.
Я не думала, что это было опасно. Я думала, это были легенды и суеверия. Короли и королевы были настоящими, хотя их правление едва задевало нас далеко в горах. Рыцари и паладины воевали в долинах, порой шептали о магах. Порой истории о таком приносили торговцы. Но Сияющие… все знали, что это было просто суеверие. Все знали, что они не могли навредить нам. И Хуланна думала, что она будет исключением. Мама была права.
— Сядь, Хантер, — сказала она.
Почему они говорили в темноте, не зажгли лампу?
— Позавтракай. Ты ходил всю ночь, а солнце уже взошло. Тебе нужно поесть.
Постойте.
Солнце взошло?
Я перестала дышать.
Солнце взошло, а я ничего не видела.
— Мама? — я постаралась скрыть страх в голосе, но он был там. Голос дрожал, страх пронзал мое тело.
— Элли! — радость в голосе мамы была осязаемой. Я слышала, как она подбежала ко мне, и, вроде, я увидела ее силуэт, как сияющий дух, но только это, я едва ее видела. Что было с моими глазами?
Она крепко обняла меня, и я заплакала. Тепло и нежность ее объятий открыли реку моего страха.
— Где твоя сестра? — голос отца был напряженным. Я видела его? Он тускло сиял голубым, выглядел странно, словно нарисованный на камне и смазанный рукавом. — Где Хуланна?
— Он забрал ее, — я давилась своими слезами. — Она просила меня сходить с ней к кругу, и мы танцевали…
— Нет! — охнула мама с ужасом.
— И он появился, и она ушла с ним.
— Она ушла с ним? С Сияющим? — спросил отец напряженным голосом. — По своей воле?
— Да, — мой голос дрожал.
Мама плакала, сжимая меня до боли, словно могла убрать боль от пропажи одной девочки, крепко удерживая другую.
— У тебя странно выглядят глаза, — осторожно сказал отец.
— Я… ничего не вижу, — сказала я, и всхлипы мамы стали сильнее.
Но я видела… отчасти. Я видела родителей, они выглядели как обычно, но бледные и яркие одновременно, и они подрагивали, когда двигались. Голова болела, когда я пыталась сосредоточиться на них. И я начинала видеть детали дома. И я замечала то, чего раньше не видела. Следы на полу от существ, которых не видела и о которых не слышала. Длинные серебряные и золотые следы
Что это могло быть?
Глава третья
Коза громко жевала рядом со мной, я водила ладонью по ее шерсти. Не удивительно, пахло козой. Если бы я могла видеть, я бы и увидела козу. Были только ее тусклые очертания голубым, который мерцал, вызывая головокружение, а потом пропал.
Все эти силуэты вызывали боль в голове, словно кто-то вонзал в нее мамины ножницы для шитья. Я стиснула зубы от новой вспышки боли, закрыла глаза, пытаясь притупить ее.
В доме мама говорила с Фишер и Тэтчер — двумя женщинами из деревни, которые «заглянули», чтобы помочь ей справиться с горем. Если они были как их дочери, они не могли помочь.
Я пыталась избегать их, нашла место на скамье между домом и сараем, построенным так, чтобы не было видно с дороги, ведущей к дому. Но я не смогла скрыться от их дочерей.
— Мама говорит, что твоей маме нужно больше детей, — сказала Хельдра Тэтчер, дочь матушки Тэтчер, неподалеку. Я не видела ее длинные каштановые косы или скромную улыбку, но мне и не нужно было. Я видела Хельдру все свои семнадцать лет, и ее улыбка не менялась. — Нужно девять или десять детей на случай, если кто-то умрет, сойдет с ума или убежит, или если их заберет странная магия, или они просто будут разочарованием.
— Повезло, что у твоей мамы их двенадцать, да? — сухо сказала я. Если бы Хельдра была моим ребенком, я прыгнула бы в воду. Она была как Сияющий народ. Красивая внешне, но быстро нападающая.
Забавным в моем новом «зрении» было то, что я все еще видела их двоих… отчасти. Но они выглядели не как прежде. У Эдрины Фишер глаза стали еще больше, и она была более уязвимой, чем я помнила. Она пропадала из виду чаще, чем мои родители, порой на минуты, словно не была стабильной. Хельдра же была как призрак, но все время там, и не такая красивая. Волосы были длинными и пышными в реальности, а тут казались тусклыми и ломкими. И ее милое круглое личико выглядело узким и острым тут. Странно, но это подходило ей больше.