Охота на героя

Аренев Владимир Константинович

Сюда уже пробрались мелкие твари и теперь испуганно разбегались прочь, стоило мне приблизиться. Я переночевал в одной из пещер, неуютной, темной и сырой. Каменная постель растрескалась; я отгреб в угол набившийся мусор, постелил плащ, но заснуть не мог. Все крутился с боку на бок, все чудилось мне, что снаружи бродят тени, разговаривают, шепчутся голоса. Я встал, зажег факел и пошел, не ведая еще сам куда. Просто не мог больше оставаться в этой пещере.

Через некоторое время я забрел в огромный зал со скамьями, поднимающимися кверху амфитеатром. Судя по всему, это была Пещера Совета.

Я приблизился

к каменному столу, стоявшему в центре, провел ладонью по холодной поверхности, тревожа накопившуюся пыль. Пошел дальше. Невидимые твари возмущенно разбегались по сторонам при моем приближении.

Вскоре оказался в длинном коридоре. Стены здесь были испещрены надписями - это напоминало Площадь Героев в Хэннале. Я шел по коридору все дальше и дальше и только к концу начал внимательно читать выбитые в камне слова, с липким холодком страха ожидая наткнуться на одно очень хорошо знакомое имя. Слава Создателю, этого имени там не оказалось. Зато было три других, известных мне по рассказам Ренкра. "Мнмэрд", "Монн", "Одмассэн".

В мое сердце закралась шальная надежда. Ведь не исключено, что мальчишка жив и увел всех горян в Хэннал, чтобы воссоединить оба народа.

Я едва дождался утра и с первыми лучами солнца отправился вниз, в долину.

2

И вот я стоял и не решался шагнуть дальше. Почему-то вспомнился Кэр-А-Нанг, это странное создание, такое отчаянно-храброе внешне и такое добродушное внутри. Мы провели с ним достаточно времени, чтобы эта вторая, истинная сущность грифона проявилась во всей полноте.

Он доставил меня к хижине, в которой мы с Ренкром когда-то давно повстречали Свиллина. Там мне пришлось проститься со своим попутчиком и помощником, проститься и заплатить ту цену, которую я обещал. Ответ на вопрос.

всплеск памяти

Хижина выглядела еще печальнее, чем раньше. Время, как видно, вознамерилось доистребить это пристанище для случайных путников, решив, что нечего случайным путникам делать в этой области мира. Признаться, я со временем был полностью согласен.

Нарубив дров, я развел в очаге огонь и устроился ужинать.

Кэр-А-Нанг терпеливо дожидался, пока я закончу есть. Он посидел некоторое время в домике, потом тихонько вышел и принялся бродить по окрестностям, вспугивая мелких ящерок и бабочек. После, утомившись, грифон улегся на тракте, и те же самые бабочки: алые, голубые, зеленоватые и еще Бог весть каких цветов, словно одержимые любопытством, слетелись к нему и опустились на его спину, помахивая крылышками. Из окна мне было видно, как Кэр-А-Нанг, смущенно улыбаясь (теперь я немного разбирался в улыбках своего спутника), принимал их знаки внимания. Сейчас он выглядел одновременно смешно и трогательно.

Очень скоро грифон закрыл глаза и даже, как мне показалось, задремал. Я к тому времени уже поел и вышел на свежий воздух. Бабочки недвижно сидели, лишь слегка подрагивали брюшками. Мне почему-то показалось, что те немного увеличились в размерах, как-то неестественно раздулись и вот-вот лопнут. Обеспокоенный, я подошел поближе. Насекомые испуганно замахали крылышками и, тяжело взлетев, унеслись прочь, осев на ближайших кустах. Только сейчас я понял, что произошло.

Кэр-А-Нанг лежал, расслабленно откинув голову, а по всему его телу были заметны маленькие дырочки - следы от уколов. Бабочки сначала усыпили его, впрыснув

под кожу какое-то вещество, а затем стали пить кровь. Слава Создателю, прошло еще не слишком много времени и у Кэр-А-Нанга были шансы на то, чтобы выжить.

Если вы думаете, что переносить грифонов с места на место легко, то вы ошибаетесь. Я кое-как дотащил Кэр-А-Нанга до хижины и заволок внутрь. Здесь он очнулся, но чувствовал себя плохо. Еще бы! Я б от потери такого количества крови помер. Он выжил. Правда, мне пришлось на некоторое время остаться вместе с грифоном и ухаживать за ним, хотя тракт и притягивал меня невероятно. Кэр-А-Нанг видел это, и, как только стал способен охотиться самостоятельно, велел мне идти дальше. Мол, все равно летать он сможет еще не скоро, а тем более - переносить на себе кого-то еще, так что на помощь его я могу не рассчитывать - и все такое прочее. Я не стал спорить. Мы простились, как только я уверился в том, что он поправится, и тракт наконец-то лег мне под ноги, ластясь мурлычущей кошкой.

Но до этого была еще одна ночь, последняя моя ночь в хижине, и следовало, в конце концов, расплатиться.

Я напомнил ему о вопросе, и грифон кивнул. Мы оба сидели снаружи, расположившись у могилы Свиллина. Было темно, на небе засветились звезды и луна, сегодня почти полная.

– Так о чем же ты хотел у меня спросить?

Кэр-А-Нанг растерянно щелкнул клювом, а потом выпалил на одном дыхании, словно опасался, что я прерву его:

– Как это - быть бессмертным?

Я задумался:

– Ты не мог бы... поточнее?

– Уф, - выдохнул грифон.
– Ну, как это - все время быть? Я понимаю, что тяжело, но ведь, наверное, не только тяжело?..

– В общем-то да, - согласился я, протягивая руку и обрывая травинку. Повинуясь привычке, зародившейся еще на Земле, я сунул стебелек в угол рта и стал жевать его, глядя прямо перед собой, на звезды. Я лежал на спине, смотрел на небо и думал, как бы рассказать о том, чего сам до конца так и не понял.- В общем-то, ты прав, - повторил я.
– Быть бессмертным - это не только вечные муки, ведь жизнь состоит не из одних лишь страданий. Закон природы: для того чтобы можно было почувствовать мучение, должны быть и минуты счастья.

Вот как сейчас. Я знаю, что впереди у меня еще куча всякой гадости, которая только и ждет подходящего момента, чтобы обрушиться на мою голову, но я все равно счастлив. Оттого что могу просто лежать на спине, кусать эту горьковатую травинку и смотреть на звезды. Это не будет продолжаться вечно это не может продолжаться вечно. Завтра я отправлюсь в путь, и, если пойдет дождь, я, наверное, буду ругаться под нос, ворчать и каждые пять минут отжимать волосы, проклиная все на свете. Или, положим, зацеплюсь ногой за корень, споткнусь, упаду и набью на лбу громадную шишку - и буду шипеть от боли и прикладывать холодный компресс; или же просто пойду дальше, стараясь не обращать на все это внимания. Но рано или поздно шишка пройдет, а дождь закончится, и я снова взгляну на звезды - и буду счастлив. Если честно, в бессмертии мне не нравится то, что я не способен умереть по собственному желанию. Это ограничивает мою свободу, и одно понимание данного факта рано или поздно начинает постепенно сводить тебя с ума. Но в конце концов даже с этим можно справиться. Стоит только захотеть.