Охота на инспектора

Гусев Валерий Борисович

— Сначала я получу. Да что —то не получается. Что —то дед напутал. Никакого подвала здесь нет. И вина — тоже. Ни старого, ни нового.

— Вот, Вовчик, какие дурные люди есть. За бутылку вина как за машину плотят.

— Вино того не стоит, — рассудил Вовчик. — А похвалиться этим лестно. Он его — морщится, но пьет. А сам об копеечной кружке пива мечтает. Богатые, они чудные. У них крыша от богатства едет. Сами не знают, чего хотят. Вроде все есть, а все равно еще чего —то хочется.

Алешка мне потом

рассказывал: «Я, Дим, сижу и думаю: продашь ты этот винный клад, у нас столько денег будет! И мы с тобой на эти деньги… Но, Дим, не успел я додумать».

Да, не успел. Писать ему не хотелось, пить — тоже, но сильно захотелось чихнуть, пыли в подвале хватало. И Алешка не удержался. Так чихнул, будто под каменными сводами петарда взорвалась.

— Кто здесь — И в лицо Алешке ударил яростный луч сильного фонаря. Алешка зажмурился и еще раз чихнул. — А, это ты, шустрик! Попался!

Алешка встал, попытался заслониться от беспощадного света. Фляжка с «Холмсом» упала на пол.

Вован подошел неторопливо, поднял ее, рассмотрел, засмеялся.

— Ишь ты, виской запасся. Так ты еще и пьяница.

— Это не мое, — проворчал Алешка.

— Точняк! Это мое! — И, отвернув пробку, Вован одним духом опорожнил фляжку до дна. И захлопал глазами. — Это что

— Это мамино, — невинно объяснил Алешка.

— Ну

— Она цветы создает. На подоконнике.

— Ну

— У нее эксперименты такие. Она разноцветные цветы создает.

— Ну

— Синие розы, к примеру.

— Не бывает синих роз, — сказала с недоверием Мариша.

— Это у вас не бывает. А у нас бывает. У нас все разноцветные. Синие розы, фиолетовые кактусы, черные ромашки.

— Во заливает! — хмыкнул Вован, но как —то озадаченно и даже настороженно. — Это вода — Он сунул фляжку Алешке под нос.

— Это мамина вода, — подчеркнул Алешка. — Такой раствор. Чтобы белые розы стали зелеными.

— А я — Вован опять захлопал глазами.

— И вы тоже, — вежливо объяснил Алешка. — Только не сразу, не волнуйтесь. Наверное, к утру. Или к понедельнику.

Вован выронил фляжку — Алешка ее подхватил, — дрожащей рукой достал сигареты.

— И… это… надолго

— А я знаю У цветов на всю жизнь. Наверное, и у вас тоже. Зеленый цвет лица — это клевая фишка. Прикольно.

— Ах ты!.. Да я тебя сейчас!.. По стенке!..

Алешка шагнул назад и сказал почему —то:

— Спать, дядя.

В руке у него появился крошечный пистолет, раздался легкий хлопок, из ствола вырвался синеватый клубочек дыма и окутал Вованово лицо.

Теперь уже Вован шагнул назад. Он вдруг широко зевнул, ноги его подкосились — Вован мягко опустился на пол.

— Убил — ахнула Мариша и прижала ладони к щекам.

— Больно надо, — брезгливо сказал Алешка. — Спать будет до утра. И проснется зеленым, как кактус.

— А

я в него чуть не влюбилась. Замуж за него собралась. За зеленого. — И без всякого перехода сообщила: — Ну я пошла. Мне здесь больше делать нечего.

— Мне тоже, — сказал Алешка и заботливо подложил Вовану под голову старое Шуркино пальто.

Дверь в подвал он запер сам и ключ положил в карман, рядом с пистолетом, который на всякий случай дал ему мистер Хилтон, когда они старались перекричать друг друга в «чреве» водопада.

Пистолет этот был самый обычный, газовый, но с особыми патронами, сонными, так их назвал Алешка. Этими патронами вооружил Хилтона его старший брат, который, помните, охотился за комарами. Он выпросил их у своего коллеги, который тоже охотился, но не за комарами, а за хищными животными в своем английском зоопарке. Ну, не охотился, конечно, а безвредно усыплял их на время. Когда какого —нибудь зубастого тигра надо было от чего —нибудь полечить или сделать ему от чего —нибудь прививку. У наших звероводов тоже такие патроны есть, но они стреляют снотворными ампулками вроде шприца и действуют не сразу. А газ в патронах Хилтона укладывает даже крупное животное в один момент.

Наверное, Хилтон —старший очень беспокоился за Хилтона —младшего (как, например, я за Алешку) и пугал его тем, что в далекой России иногда бродят по улицам хищные медведи в валенках и с балалайками.

Ну, медведи у нас по городам в валенках давно уже не ходят, а вот всяких Вованов пока хватает. Без балалаек…

За завтраком Алешка был весел и беспечен, как воробей на помойке. И даже ни разу ничего не опрокинул и не уронил. Мариша за ним ухаживала, как за самым почетным гостем и говорила ему «вы»:

— Кушайте, Алексей, кушайте, уж больно вы худощавенький.

Худощавенький наворачивал за двоих и перемигивался с Шуриком. Но тут в окне появился Дедуля и дал Алешке сигнал. Тетя Лилия в этот момент как раз вышла зачем —то из гостиной. И Дедудя сказал:

— Оболенский! На выход!

— Оба —два — грустно спросил Алешка.

— Сам!

Это уже хуже. Значит, папа еще здесь, и Лешку ждет заслуженная расправа. Однако, выскакивая в окно, он почему —то подмигнул Шурику, довольно весело.

— Куда идти — спросил он Дедулю.

— В мою резиденцию. Ждут тебя. — Дедуля вздохнул. — Однако порка тебе будет. Знатная. Смекаешь

— Врубился. — Алешка помолчал. — Еще посмотрим.

— Чего посмотрим

— Кто кого пороть будет. Распустились. Совсем мальчугана загоняли. Ни за что. Вместо спасибо.

— Так их, Лексей, так их, — подначивал дед. Но по мере того, как они приближались к избушке, он все дальше и дальше отстранялся от Алешки — как бы и ему самому, золотоискателю, под горячую руку не попасть.