Охота на канцлера
Шрифт:
Самка, которую хотел убить Шпеер, успела за это время подняться еще выше. С каждой новой минутой поразить ее становилось все труднее. Курт решил не терять времени.
Первый выстрел оказался неудачным. Но в двустволке имелся второй патрон. Пулей из него Шпеер сумел прострелить бедро козлихе.
Она жалобно взвыла и принялась сучить раненой правой ногой, стремясь удержаться на горе. Остальные козлы, до этого отчаянно рвавшиеся вверх, застыли, глядя на изнемогающую самку.
Козлиха еще несколько секунд судорожно удерживалась на скальной поверхности, но вскоре силы изменили
— Как она боролась за жизнь! — прищурившись, заметил Отто. — Совсем как человек — до конца!
Шпеер вернул ему ружье и пошел смотреть на свою добычу. Подстреленная самка весила не меньше восьмидесяти килограмм. Он вопросительно взглянул на Отто. Фон Мольтке прочитал его мысли:
— Когда мы пообедаем, нас и туши козлов заберет вертолет.
Зеленая сумка майора Клинсмана оказалась настоящей скатертью-самобранкой: адъютант фон Мольтке извлек из нее и расставил на белоснежной скатерти две бутылки «Шато д’Икем», русскую черную икру, лимоны, две тарелки с шампиньонами, анчоусы и пиццу. Благодаря термосу, шампиньоны и пицца были горячими, словно их только что сняли с плиты.
Министры принялись за еду, а Клинсман отправился осматривать туши альпийских козерогов.
— Сегодня в пять заседание кабинета, — обронил фон Мольтке.
— Да… — неопределенно протянул Шпеер.
— Вертолет прибудет через десять минут и нам как раз хватит времени распить «Шато д’Икем», — заметил фон Мольтке, разливая вино в высокие хрустальные бокалы.
— А ведь вы были бы рады, если бы горностай загрыз меня насмерть! — неожиданно сказал Шпеер.
Рука Отто с бокалом замерла в воздухе.
— Впрочем, если бы на моем месте оказался Гельмут Фишер, вы были бы еще более счастливы. А горностая наградили бы всеми военными орденами Германии!
Фон Мольтке медленно опустил бокал на скатерть:
— Что с вами, Курт?
— Вы, очевидно, держали меня за идиота. Но я оказался гораздо умнее, чем вы предполагали, Отто, — с ненавистью отозвался Шпеер. — Мне с самого начала было ясно, что вся демагогическая игра, которую вы затеяли вокруг проблемы безопасности канцлера, не более чем прикрытие, маскирующее ваш истинный замысел. Вы не собирались мешать ликвидации Фишера, чтобы попытаться занять его место. А вся ваша так называемая забота о его безопасности — что-то вроде алиби, которое вы старательно создавали на протяжении последних шести месяцев.
— Я не понимаю вас, герр Шпеер! — торжественно произнес фон Мольтке.
— Вы старательно создавали образ германского патриота, истового служаки, больше всего на свете озабоченного престижем родины, — отхлебнув вина, продолжал Шпеер. Он словно не расслышал реплики фон Мольтке. — Но за этой маской скрывается человек, алчно жаждущий власти и готовый ради этого на все!
— За кого вы меня принимаете? — удивленно спросил фон Мольтке.
— Не беспокойтесь! Бесспорных доказательств у меня нет. Вы слишком хитры и умело скрываете свои замыслы. Но вас выдают глаза, выражение лица, складки на нем. Достаточно внимательно понаблюдать за вами, когда вы находитесь в обществе Гельмута.
Шпеер допил
— Я высказал все, что давно копилось у меня на душе. Думаю, вам лучше знать это. Но все равно спасибо за великолепную охоту…
Германия (Бад-Эмс)
Яцек Михник и Войцех Куронь сидели за столиком открытого кафе перед ратушей городка Бад-Эмс и потягивали пиво. Время от времени Михник озирался по сторонам. Наконец он заметил высокую стройную девушку в черной кожаной куртке и таких же брюках. Она уселась за свободный столик, спиной к ратуше, и заказала рюмку красного вина.
— Действуй! — прошептал Куронь Михнику. — Это явно местная уроженка, которая изнывает от безделья.
Михник встал, одернул легкую серую куртку, заменявшую ему пиджак, и подошел к незнакомке. Учтиво поклонившись, он попросил разрешения присесть рядом. Официант принес вино. Яцек заказал то же самое и кинулся в атаку.
— Я и мой друг проводим в Германии две недели отпуска. Побывали в Берлине, Мюнхене, Дюссельдорфе, Майнце, осмотрели все картинные галереи и архитектурные памятники и решили завершить путешествие прогулкой на лодке по Рейну. Но вот беда — мы не взяли с собой жен, а без женского общества любое путешествие становится унылым. Не составите ли нам компанию?
Девушка допила вино, оценивающе взглянула на Яцека. Михник, словно невзначай, поднял левую руку и на его запястье блеснул золотой «Ролекс». Девушка полезла было в сумочку за сигаретами, но поляк предупредительно протянул ей свои «Мальборо» и щелкнул зажигалкой.
— Сабина, — представилась девушка.
— Якоб.
— Вилли, — назвал себя подошедший Куронь. — Сабина, мы в этом городке впервые. Вы не поможете нам найти агентство, где можно нанять катер?
— Конечно, помогу, — улыбнулась девушка. — И давайте сразу перейдем на «ты».
Германия (Бонн)
— Сабина… мы причаливаем! — послышался обеспокоенный голос Яцека Михника. Куронь только что шепнул ему, что через десять минут катер достигнет предместий Бонна.
— Ну и что! — капризно воскликнула девушка и еще крепче прижала Яцека к своей груди. — Неужели тебе плохо со мной?
— Что ты, напротив, — забормотал Михник, — но…
— Тогда еще раз покажи, на что ты способен!
Сабина неистово сжала Яцека в объятиях, и поляк почувствовал, как в нем против воли просыпается желание.
— Якоб, пора!
Резкий голос Куроня заставил Яцека прийти в себя. Он с сожалением оторвал от себя девушку и, скрипя зубами, произнес:
— Одевайся. Мы причаливаем.
Сабина обиженно взглянула на поляка, но Яцек уже отвернулся от нее.
Девушка фыркнула и пошла в каюту одеваться. Куронь в это время стоял в рубке и внимательно следил за облицованными красноватым гранитом берегами Рейна. Часы показывали 4.20. Они находились уже в черте города.
Произведя некоторые вычисления, Куронь увеличил скорость катера и в 4.29 причалил к лодочной стоянке на левом берегу невдалеке от президентского дворца.