Охота на крылатого льва

Михалкова Елена Ивановна

Позади и чуть выше летел крылатый венецианский лев. При этом крыльями он не махал, а просто держал их немного приподнятыми. Взгляд у льва был понимающий.

– Красиво тут у вас! – крикнула ему Вика. Они как раз пролетали над флотилией судов, над первым из которых сверкал золотой шатер. – А это что такое?

– Передозировка кетамина, – мрачно ответил лев. – Приготовься. Сейчас начнется…

Что начнется, Вика спросить не успела. Ее со свистом втянуло в какую-то воронку, тугую и плотную, как вантуз, и хорошенько помотало внутри.

А когда Вика открыла глаза, выяснилось, что воронка – это ее собственное тело.

Она ощущала странную отделенность от него. Рядом в тумане двоились и троились какие-то фигуры. Вика осознала, что ее тело тошнит, и тут же это мерзкое чувство передалось ей самой – той сущности, которая недавно парила над городом.

Встать! Ухватиться за что-нибудь!

Викина рука протянулась и стала удлиняться, удлиняться, точно была из жвачки, пока не схватилась за что-то холодное. Вика попыталась подняться, но ноги выгнулись сначала назад, потом вперед. Она бы закричала от этого жуткого ощущения, если бы язык не скрутился во рту как канатная бухта и не начал распухать, распирая щеки, а потом и всю голову.

Несчастная Вика застонала и повалилась на кровать.

Одна из фигур приблизилась.

– Совсем сдурел? – голосом льва спросила фигура очень грубо. – Куда ты ей столько вкатил?

Ответа Вика не слышала. Ее накрыло каким-то блестящим колючим занавесом, и она снова потеряла сознание.

4

Когда она пришла в себя второй раз, рядом с ее кроватью сидел мужчина: невысокий плешивый толстяк с сочувственным выражением лица. Левая щека отсвечивала красивым фиолетовым оттенком. «Опять галлюцинация?» Но, по крайней мере, у него не было крыльев.

Толстяк подал ей чашку с каким-то белым раствором. Вика покорно выпила и откинулась на подушку. Что бы ей ни подсунули, в голове немного прояснилось.

– Что со мной было? – по-русски спросила она.

Толстяк вопросительно сморщил нос. Итальянские слова удалось вспомнить не сразу, но Вика смогла повторить свой вопрос. Одновременно, проверяя себя, она с осторожностью вытянула руку и снова прижала к себе. Слава богу, кости не растягивались!

Мужчина – то ли врач, то ли тюремщик – усмехнулся:

– Это называется «резиновый мальчик». Неприятные ощущения и видения, связанные с передозировкой лекарства.

– Лекарства!

Он с извиняющимся видом пожал плечами. А когда повернулся, стало ясно, что красивая фиолетовая половина лица – не что иное, как громадный синяк на всю щеку.

Вид этого синяка тотчас отбросил Вику в недавнее прошлое. Колокольня, окно, укол в шею… Она огляделась.

Небольшая узкая комната с желтыми стенами. Стул, стол, кровать – спартанская обстановка. Или тюремная, смотря с какой стороны взглянуть. Судя по окну, плотно закрытому ставнями, смотреть следовало с позиции узника.

– Где я?

– Не имеет значения, синьора. Вы у друга.

Она криво улыбнулась.

У друга, значит…

– Синьора, где кольцо?

Вика сделала вид, что не поняла. Толстяк положил пухлые пальцы на ее запястье и раздельно повторил:

– Где кольцо?

Вика помнила, что с перстнем связано какое-то событие. Кажется, она передала его кому-то… Девушке? Юноше? Воспоминания путались, она терялась, где выдумка, а где реальность. Огромное крыло… Канатоходец, цирк… Она смотрела представление в цирке?

В одном Вика была уверена: перстень хранился у льва. От напряженных воспоминаний заныло в висках.

Толстые пальцы сжали ее запястье с неожиданной силой. Вика рванулась, но тюремщик держал, как тисками.

– Где перстень? – рявкнул он.

От боли она окончательно перестала соображать:

– В тарелке! Нет, в чашке! Отпустите меня, пожалуйста, я не помню!!!

Человек, стоящий за дверью, покачал головой и отошел.

– Бесполезно! Она не в себе.

– Двенадцать часов прошло! – возразили ему.

– Не имеет значения. У нее провалы в памяти. Скажи Франко, чтобы пока оставил ее в покое. Пусть поспит.

5

Вика барахталась в мутном потоке забвения, из которого на поверхность то всплывали обрывки воспоминаний, то снова пропадали под водой. Этот сон с каждой секундой превращался в кошмар. Течение тащит ее все быстрее и быстрее, грохот водопада нарастает! Если она не выберется на берег, то рухнет со скалы и от нее не останется ничего, даже воспоминаний!

Вика закричала и попыталась схватиться за чью-то протянутую с берега руку. Юная девушка склонилась к ней. «Как зовут твоих детей?» Вика осознала, что не в силах вспомнить имена, в диком ужасе рванулась из воды – и проснулась.

– Колька и Димка, – вслух произнесла она пересохшими губами.

Сердце колотилось как бешеное, но ей все равно стало легче. Это был всего лишь сон.

«Меня накачали какой-то гадостью». Вика попыталась встать и обнаружила, что на этот раз у нее связаны руки и ноги. Что ж, хоть какая-то ясность. Вот только Вика не была уверена, что эта ясность ее радует.

Она помнила все, случившееся с ней, вполне отчетливо до того момента, как они с Бенито и Алес оказались в разрушающейся церкви. Кажется, парень повел их за собой на башню, где гулял ветер… С этого места воспоминания превращались в набор бессмысленных образов. Черная змея над бездной – что это? Или вот кроссовки, белеющие в углу. Они принадлежали Бенито, Вика знала об этом, но почему он их снял? Или это тоже галлюцинация? Ложное воспоминание?

Вот что самое плохое: она не испытывала ни малейшей уверенности в том, что все помнит правильно. В конце концов, полет над Венецией в компании крылатого льва стоял перед ее глазами с той же четкостью, что и низкий серый подвал.