Охота на Крыс

Андреев Алексей Валерьевич

Цепкие, холеные пальцы ухватили почерневшее серебро. Граф повертел знак в руках и бережно протянул его ловкачу. Было похоже, что беседа была спланирована им заранее, но появление заказа из Черного Леса спутало все планы. Ведьмак внезапно вспомнил столик с двумя заранее налитыми бокалами вина. Понятное дело, вор, узнавший слишком много, уже не нужен Его Светлости Гуго. А вино лекаря — это лучшее лекарство от болтливости.

Звон серебряного бокала, прокатившийся по комнате, был ответом на эту мысль. Граф задел локтем бокал ведьмака, из которого Ратибор еще не успел выпить. Черное кипрское вино расплескалось по паркету. Вбежавшим на звук в комнату

слугам в графских ливреях хватило одного движения пальца, чтобы испариться обратно. Его Светлость развел руками в шутливом извинении и, откашлявшись, откинулся на спинку кресла.

Похоже, ситуация забавляла и графа, и лекаря, но Винт, на лице которого не дрогнул даже мускул, не доставил им удовольствия насладиться его страхом. По правде сказать, колени Ратибора подрагивали, но скатерть, прикрывавшая ноги ведьмака, заодно скрыла и предательскую дрожь.

Лишь выйдя из дома Константинуса и залпом осушив чашу вина в соседней харчевне для всякого сброда, Ратибор немного успокоился. Вино было из числа дешевого крепкого и предназначалось для последних забулдыг, но ловкач выпил его как воду, не замечая мерзкого вкуса. Вторая чаша пошла хуже, на последнем глотке чувство вкуса вернулось, и, чтобы выпить до дна, ведьмаку пришлось сделать над собой отчаянное усилие.

Допив вино, Винт бросил на грязное дерево прилавка вместо монеты метательную свастику. В двух местах на отточенных кромках виднелись щербины, но на смертоносном металле не было ни малейшего следа ржавчины. Хозяин невозмутимо принял такое средство платежа. Да и как не принять, за одну такую пластину можно было купить не две чаши, а целый кувшин той мутной красной дряни, которую хозяин без зазрения совести выдавал за вино.

Ведьмак направился к выходу, краем глаза заметив движение за соседним столиком. Пятеро молодцев, способные в одиночку забодать быка, поднялись было вслед за ловкачом, но, заметив, ЧЕМ расплатился чужак-заброда, быстро вернулись на свое место. Братки лишь обменялись разочарованными взглядами, прежде чем вновь принялись хлебать мутное винцо.

Оказавшись на улице, Винт лишь усмехнулся, представив себе их мысли.

— Пустой кошелек и острая сталь — неприятное сочетание. Тут, кроме лишних проблем, взять нечего. Конечно, его железо кое-чего стоит, но связываться — себе дороже обойдется. То ли дело глупый горожанин с набитым кошельком!…

Именно этого он и добивался, подметив, какими голодными взглядами смотрят на него и его добротный плащ постоянные посетители харчевни. Деньги при себе у ведьмака были, и хорошие деньги, вся харчевня год могла пить и закусывать за звонкое золото его кошелька. Расщедрился Его Светлость, тут ничего другого не скажешь.

Но делиться его золотом с портовыми забулдыгами ведьмак хотел меньше всего. И дело тут было не только в его перерезанной глотке, которая оказалась бы «приятным» дополнением к грабежу, нет. Всем своим чутьем ведьмак чувствовал — деньги сегодня ему еще понадобятся. И притом весьма скоро.

Выйдя на площадь Картонных Ножей, Винт на некоторое время расположился передохнуть у входа в кофейню Рябого Эрика, в небольшой каменной нише, украшенной бронзовым светильником. В ночное время кофейня служила источником света для всей площади. Светильник, намертво вделанный в стену, был столь массивен, что только четверо богатырей могли его унести. Это если предположить, что каким-то чудом его удастся вырвать из гранитных блоков стены. Проще было воровать его вместе со стеной.

Это и было причиной того, что светильник

до сих пор не был украден и по ночам на три шага разгонял темноту. Внутри же эта городская достопримечательность была устроена весьма просто: выемка в бронзе, куда вставлялся ком протухшего жира с фитильком внутри. Светильник исправно зажигался единственным слугой Эрика каждую ночь, отчего площадь считалась относительно безопасной.

Никто не знал, отчего площадь получила свое имя, а уж Эрик и подавно. Однако грязная и убогая кофейня была украшена вывеской с большими, когда-то красными, а теперь ставшими от дождей бурыми буквами. Любой прохожий мог прочитать неровную надпись на плохой латыни: «Кофейня» Площадь Картонных Ножей «. Содержит славный Эрикус. Лучший арабский кофе из Лютеции и Рима».

Убедившись, что слежки за ним нет, Винт быстро направился дальше, по улице Кривого Бастиона, затем свернул в петляющий переулок, именуемый его жителями не иначе как «Решетка» или того проще: «решето». Нырнув в темную подворотню, ведьмак попал на улицу Тельца, ведущую к Ханьскому кварталу, и немного замедлил шаг. Предосторожность оказалась нелишней, вывеска на воротах, которую он высматривал, исчезла, отчего ведьмак проскочил мимо нужного ему дома. Обругав себя растяпой, Ратибор вернулся назад и очутился перед воротами «Школы Белой Змеи».

Легкая улыбка чуть тронула губы, ведьмак вспомнил свое первое посещение школы «Змеи». Вернее, даже не посещение, а знакомство с весьма решительным молодым ханьцем. В тот раз его спутники, по незнанию местных обычаев, нарвались на ссору: Рогволд ухитрился удариться головой о вывеску да еще и оскорбить паренька обращением:

— Сынок!

Даже то, что рус был загримирован и изображал зрелого годами купчину, при котором Винт выступал в роли приказчика, не извиняло его поступка. И впрямь, откуда русу знать, что подобное обращение для другого народа — смертельная обида? Тогда лишь то, что во время боя со вспыльчивым ханьцем у Урука слетела маска гильдии Ночных Убийц, прикрывающая лицо, остановило бой. Юноша принял орка за Ао Жуна, сына князя Дракона Восточного моря. Вместо дальнейшего сражения пришлось наблюдать бесчисленные поклоны, да и самим долго кланяться в ответ. Винт помнил, как ханец интересовался у Урука судьбой своего отца, отплывшего из Ашура по торговым делам и пропавшего без вести.

Ханец оказался почтительным сыном, и тогда они едва успели удалиться, пока на поднятый им шум не собрался весь город. Теперь же ведьмак зашел в ворота очень аккуратно. Конечно, вряд ли ханец помнит его лицо, тем более что тогда он был в тюрбане, но всякое бывает. К удивлению ловкача, во дворе он увидел того самого юношу, вместе с двумя слугами, натянувшими на себя русские кольчуги и вооруженными до зубов. За их спинами трое оборванцев под присмотром пожилого слуги грузили в повозку, запряженную быком, сундуки и вьюки. Судя по суете, царившей в доме, и снятой вывеске, школа «Белой Змеи» готовилась к переезду. Или отъезду?

Приметив гостя в воротах, один из слуг в доспехах приблизился к ведьмаку и, держась за меч, почтительно поинтересовался целью его посещения. Вежливость слуги немного сгладила впечатление от пальцев на рукояти меча. В ответ Винт тихо зашептал слуге, с трудом подбирая ханьские слова:

— У меня дело к молодому господину. Дело спешное и тайное…

— К молодому господину Шену? — поинтересовался слуга.

— Именно к нему, — не менее вежливо поклонился Ратибор, — и малейшая заминка может оказаться роковой.