Охота на оборотня

Илларионова Алина Юрьевна

— Тебя люди, да?

— Успокоилась?

Алесса вдруг вспомнила, что у неё, собственно, чешется нос, и решила больше не упрямиться.

— Да, успокоилась.

Наклонившись, эльф достал из-за сапога короткий узкий кинжал и, одним взмахом перерезав сразу несколько витков бечевы, воткнул лезвие в тумбочку.

— Остальное сама, — бросил он через плечо и зашагал к двери.

Алесса высвободила руки, и тут же спешно прижала плащ к груди.

— А-а-а! Извращенец!

— Извини, — усмехнулся эльф, — не я тебя раздевал.

— Ты — гнусный любитель женских прелестей! — обвиняюще

ткнула в него пальцем Алесса.

— Весьма сомнительных, надо сказать.

В спину Вилля полетел его собственный нож. Тот даже не подумал оборачиваться, вместо этого как-то плавно перетёк в сторону и ловко схватил кинжал за рукоять. Лезвие замерло в полногте от двери.

— Спасибо, что не своим ночным горшком запустила!

Шипящая от ярости Алесса полезла доставать искомое, но, запутавшись в плаще и стянувшей ноги верёвке, с грохотом рухнула на пол. Вилль покачал головой и, воткнув кинжал в косяк, вышел из комнаты.

Повизгивая от нетерпения и распиравшей её жажды мести, Алесса отрастила когти и в несколько взмахов разодрала верёвку вместе с плащом. Бежать? Не дождётесь, господин капитан! Она прекрасно понимала, что странный эльф с пронзительно-изумрудными глазами хищника всё равно её догонит и поймает. Хоть из кротовины выцарапает. Больше всего на свете пантере сейчас хотелось вцепиться клыками в горло ненавистного Стража. Каков негодяй! Опозорил при Марте, да и травница, наверняка, жутко перепугалась. Под действием кошачьего дурмана Алесса-человек просто на время перестала существовать, разум полностью подчинился инстинктам пантеры. Что же она там вытворяла? Могла ведь и пузо подставить почесать, и облизать кого-нибудь, да и лужу от восторга напрудить!

Через пятнадцать минут девушка догрызла яблоко, надела вишнёвое платье с золотой вышивкой по глубокому вороту и поняла, что начинает успокаиваться. К поутихшей злости и раздражению на шутника капитана добавилась обычная девичья обида. Прелести сомнительные, ха! Надо же, переборливый какой отыскался! Знахарка решительно ухватила нож и отправилась восстанавливать справедливость.

Вилль сидел в зале за обеденным столом, сложив перед собой руки. К Алессе он даже не повернулся, лишь спросил:

— Успокоилась? Поговорим?

— Это, кажется, ты забыл? — холодно поинтересовалась знахарка и прижала остриё к горлу Стража. Тот медленно повернул голову.

— Валяй!

Алесса слегка надавила, и на рубашку шлёпнулась капелька крови.

— Ну и? Давай, убей меня, да и Марту в придачу. И Берена не забудь — он тоже знает. А Симеона не надо — сам сдохнет.

Эльф поднялся и теперь как-то насмешливо смотрел на неё сверху вниз. Он сделал шаг, и Алесса отступила, потом второй. Так она и пятилась, пока не наткнулась спиной на стену. Вилль, усмехнувшись, положил ладони на стену по обе стороны её головы, и вожделенный ключ оказался прямо перед её носом. Стоило только дёрнуть рукой, и никто не сможет остановить. Прочь за ворота, в лес, а там — перекинуться и бежать. Не впервой уже, дело привычное!

— Возьми ключ и беги, ты ведь к этому привыкла? Давай! — повторил несносный Страж. Он не только не испугался, но, казалось, получал какое-то странное удовольствие от двусмысленной ситуации.

«Сейчас

возьмёт да ка-ак поцелует!» — мелькнула неуместная догадка.

— Иди ты, ненормальный! — знахарка бросила кинжал и вывернулась из-под его руки. — Чего ты хочешь?

Эльф вытер о рукав перепачканный его же кровью нож и посмотрел на девушку с изрядной долей понимания.

— Поговорить о тебе. Обо мне. О хищнике. Я не врал, когда сказал, что мне нужна твоя помощь.

— И чем же поможет сельская знахарка доблестному капитану стражи?

— В первую очередь ты — оборотень, и знаешь о нечисти больше меня. Привычки, повадки. Симеон не годится, лесная и речная спит. Сама понимаешь, что в городе не простой зверь охотится… К тому же ты, Алесса, знахарка, что тоже сможет помочь.

— С чего это я должна тебе помогать? — она воинственно подбоченилась. — Ты надо мной издеваешься, вчера перед Мартой опозорил, позавчера — по всему городу гонял, как мявку помоечную!

— Я гонял?! — искренне возмутился парень, скрещивая руки на груди. — Ты меня там видела? Как ты думаешь, в тебя ни один болт не попал исключительно из-за везения?

— Погоди-ка, — оторопела знахарка. — Так ты, что ли, их сбивал?

— Нет, зубами на лету ловил! Как собачка! Только, чтобы ни один милую Алессу под хвост не ужалил!

Девушка нахмурилась. Что-то такое она припоминала: арбалетный болт, внезапно меняющий направление. Так вот в чём дело! И всё равно, что-то не вяжется…

— А как же эльфы…сабли…хрясь по шее, а другую…

— Тьфу!

— Ты знал, что я — оборотень?!

— Так он тебя и принёс!

В дверях, прикрыв ладонью рот, стояла Марта, и она отнюдь не выглядела испуганной. Травница слышала разговор, но не вмешалась, и успела только на конец представления.

Она и вообразить не могла, что в одном человеке могут одновременно тесниться столько разных чувств. Изумление, облегчение, радость и безграничное любопытство. Ночью она так и не уснула и время от времени поднималась в комнатку на чердаке, стараясь не разбудить певучую пятую ступеньку. Эльф, казалось, не шевелился вовсе. Так и сидел, облокотившись на спинку стула, и задумчиво смотрел на спящую девушку. Назвать её «нечистью» или «оборотнихой» у Марты язык не поворачивался. С трудом сдерживая хохот, они перемотали Алессу бечевой. Не туго, но так, что пошевелиться было невозможно.

— Не могу понять, кого она мне напоминает? То ли ковёр, то ли кокон?

— Второе. Только вылезет оттуда не бабочка, а жук-мозгоед.

Эльф оказался прав, и сейчас Марта получила удовольствие лицезреть картину «Гуси боевые ярмарочные». Вот уж точно — милые бранятся, береги посуду!

Глава 10

Соображать отправились в дом Вилля — авось, чем Симеон подсобит. Эльф был доволен благополучным исходом годовой вражды и не счёл нужным этого скрывать. Сияя, как начищенный самовар, нарочито бережно помог знахарке надеть кроличью шубку и расправил завязки платка. Девушка, в свою очередь, старалась не попасть в рукава, но спустя пять минут усиленного пыхтения всё же сдала позиции. Марта растрогалась донельзя, и эльфийская ловкость была вознаграждена банкой крыжовного варенья.