Охота на охотников
Шрифт:
– Сам-то ты где тугрики заколачиваешь?
– В конторе "Куплю - продам".
– Так фирма называется?
– Нет, фирма называется по-другому, но суть её от этого не меняется.
– Сколько имеешь в месяц?
– Я имею и рубли, и "зеленые"...
– Рубли - это тьфу, навоз.
– Если в баксах, то примерно восемьсот.
– В месяц? Или в день?
Глаза у Илюшки Аронова от этого вопроса округлились, сделались влажными.
– Ты что-о, в день... Конечно, в месяц.
– Небогато.
– Каукалов озадаченно
– Очень даже небогато.
– Другого у меня пока нет.
– А хотел бы ты иметь заработок по паре тысяч "зеленых" за вечер?
– Покажи мне такого человека, который бы этого не хотел.
– Илюшкины глаза округлились ещё более.
– Пце!
– выразительно воскликнул он.
– Ну, наверное, есть такие люди.
– Да. Те, кто получает по три тысячи за два часа. Или по четыре. Аронов потянулся за бутылкой "Кеглевича".
– Разговор такой крутой, что его трэба запиты. На сей раз жахнем по лимонной...
– Наливай!
– А ты, Жека, что, жилу золотую где-то обнаружил? А?
– Да вроде бы, - неохотно отозвался Каукалов, и по тону его Аронов понял, что расспрашивать Каукалова не стоит. Нынешнее время - это время коммерческих тайн, в иных семьях даже жена мужу не сообщает, сколько денег получает в частной фирме, и это считается нормой, правилом, а уж по части заработать, да тем более лопатой поковыряться в золотой руде - тут уж сам Бог запретил что-либо спрашивать и что-либо сообщать.
– Ищу компаньона, проговорил Каукалов, внимательно разглядывая своего старого дружка.
– Вот этот компаньон, вот!
– Аронов с жаром стукнул себя кулаком по груди, восхищенно покрутил головой: - Пара тысяч баксов за вечер... М-м-м-м! Цимус!
– Пара тысяч баксов за вечер, - подтвердил Каукалов.
– А мне на меньшее никак нельзя соглашаться. Я ведь только что из армии... Гол как сокол... Так что извини, батяня!
Аронов озадаченно почесал пальцами затылок, поднял глаза к потолку, соображая - он сейчас совсем не был похож на хорошо знакомого Каукалову Илюшку Аронова, самого сообразительного человека в их классе, умеющего схватывать на лету что угодно: от сложных алгебраических формул до белых стихов Тургенева, - сейчас у него мозги работали почему-то медленно, было даже слышно, как они скрипят: видимо, сумма, названная Каукаловым, никак не могла уложиться у него в голове. От прежнего жара и следа не осталось.
– Однако, - произнес Аронов многозначительное слово, с которого Ильф с Петровым предлагали начать одну из передовых статей в газете "Правда", это дело трэба ещё раз разжуваты и хорошенечко запиты.
– Нет проблем!
– Каукалов налил в Илюшкину стопку "Кеглевича".
– Ну хотя бы одним словечком намекни, что это за дело? Что за проект?
– Автомобильный бизнес.
– Автомобильный - это хорошо, людей, занимающихся этим бизнесом, у нас уважают, - он проворно подхватил пальцами стопку, выпил. Одобрил напиток коротким кивком и ещё раз произнес: - Однако!
– И нас
– Бояться - это незачем. Лишнее.
– Как знать, как знать, - загадочно проговорил Каукалов, - может, совсем наоборот. Я сегодня видел, как у одного лоха угнали машину примитивно до икоты, смотреть без смеха нельзя... Ан, угнали!
– Каждый день в Москве угоняют сто - сто двадцать машин. Находят же, дай бог, пять... Ну, десять от силы. И - все.
– Ну что, Илюш, по рукам?
– Давай!
– словно бы очнувшись, с прежним жаром воскликнул Аронов, глянул исподлобья на приятеля.
– А в детали этого бизнеса не посвятишь?
– Всему свое время, - назидательно произнес Каукалов.
– Главное, чтобы потом ни ты, ни я от него не отступили.
– Отступать нам некуда, - сказал Илюшка, - позади Москва, а кушать очень хочется.
– Мальчики, вы не заждались меня?
– пропела с кухни Новелла Петровна. Через минуту она появилась в дверях, держа в руках по сковороде - в правой сковороде была рыба, в левой - котлеты. Сообщила бодро: - Вот и я!
Илюшка, оживившись, скомандовал сам себе:
– Наливай!
– и взялся за бутылку "Кеглевича".
Поздно вечером, проводив Аронова, Каукалов уединился в своей маленькой, до слез памятной ещё со школьной поры комнатенке. Он долго лежал с открытыми глазами, ловил блики автомобильных фар, проносящиеся по потолку, прислушивался к звукам улицы и думал: дрогнет Илюшка, когда поймет, что за автомобильный бизнес предлагает ему школьный дружок Каукалов, или не дрогнет? Он давно и хорошо знал Аронова, но однозначно ответить на этот вопрос не мог.
В коридоре раздался шорох, послышалось легкое царапанье, потом дверь приотворилась, и в комнату просунула голову Новелла Петровна.
– Жека, не спишь?
– Нет.
– Что же ты все один да один? Девчонку бы себе нашел какую-нибудь, что ли!
– Не сегодня, ма.
– А когда?
– настырным голосом спросила мать.
– Придет время.
– Ага, будет тебе белка, будет и свисток, значит, - вздохнув, проговорила Новелла Петровна. Ей не нравилось, что сын из армии пришел такой тихий, замкнутый, будто пришибленный.
– И девчонка с шампанским тоже, - добавил Каукалов.
– Лучше с мороженым.
– Мороженое, ма, - это не современно. Нынешние девчонки хлещут спирт так же лихо, как мы когда-то в школе портвейн.
– Портвешок, - вспомнила Новелла Петровна, - так вы, по-моему, в школе звали портвейн.
– И выпили мы его столько...
– Каукалов вздохнул.
– Убого мы живем, ма!
– Не банкиры, - Новелла Петровна тоже вздохнула, - это те делают в квартирах евроремонты, ставят мраморные полы с подогревом и зеркала во всю стену... А мы что? У нас таких денег нету. Один дурак вон - взял да развесил по всей Москве изображение своей конопатой Марфуты... Говорят, миллион долларов за это отвалил.