Охота на олигарха
Шрифт:
– Нет уж, избавь от этакой чести.
– Ох, как тебя перекосило, – сказал Мазур тихо. – Ладно, свое предложение считаю необдуманным и снимаю с повестки дня... – Он усмехнулся. – А знаешь что? Иди на меня настучи, если ты такой правильный. Замполитов нынче нема, ну да кому на человека настучать, всегда найдется...
– Да пошел ты! Стучать на тебя...
– Уж прости, это в тебе не душевное благородство играет, – не без ехидства сказал Мазур. – Просто понимаешь своим острым аналитическим умом, что меня с моим скромным бизнесом ни за что не подловить. Не оставляю я за собой хвостов, которые можно запихать в мясорубку... Верно? А все-таки
Морской Змей встал, прямой, как палка, проигнорировав только что наполненные стопочки. Глядя куда-то мимо Мазура, сказал с расстановкой:
– Давай без мелодрам. Я тебя больше знать не знаю, вот и все. И где ты свернешь башку, меня совершенно не интересует. А свернешь ты ее обязательно...
– ...сказал благообразный положительный боцман, отечески взирая на стилягу Гаврюшкина, протащившего на борт советского судна порнографический журнал – орудие загнивающего Запада, – подхватил Мазур.
– Честь имею и категорически не кланяюсь, – отчеканил Морской Змей. – Ты меня не провожай, не утруждайся, я дверь сам захлопну, чтоб тебя от мыслей о миллионе не отвлекать...
Он развернулся через левое плечо и почти промаршировал в прихожую – высокий, седой, упертый, человек из безвозвратно сгинувшего времени. Стукнула дверь.
Мазур сграбастал со столика массивную хрустальную пепельницу и шарахнул ею об стену. Получилось громко, но пепельница не разбиралась, да и стена не пострадала. Давая выход эмоциям, Мазур зарычал:
– Р-романтики, бля... Козлы совдеповские...
И одним духом осушил стопочку.
Глава третья
Штампов прибавляется
– Ну, где ты там? – почти кричала Нина капризным, раздраженным и, без сомнения, пьяноватым голосом. – Тут никаких возможностей уладить по-хорошему. Зеваки собрались, пялятся, как на мартышку в клетке...
– Точнее говоря, мартышку без клетки, – ледяным тоном поправил Мазур. – Не ной, мы уже буквально за углом... сейчас появимся...
Он нажал кнопочку, сложил мобильник и зло бросил его на сиденье. Атаман, притворяясь, словно ничегошеньки не слышал, и ухом не повел, разве что прибавил скорость, в последний миг проскочил под только что погасший зеленый, плавно вошел в поворот, понесся по Тверской, свернул направо, нахально и умеючи подрезав кого-то из правого ряда. Сзади возмущенно затрубил клаксон...
Ну вот, приехали. Сразу видно...
До сумерек было еще далеко, и чуточку печальная картина открылась еще издали во всей красе: по правую руку, метрах в пятидесяти за казино, стояли две машины, вразнобой мигавшие «аварийками», – «ауди ТТ» Нины и другая, побольше, темная. С превеликим неудовольствием Мазур обнаружил в непосредственной близости от них еще и милицейское авто. Пострадавшие автомобили стояли, прильнув друг к другу, словно влюбленные – если рассуждать лирически. Но для лирики у него было неподходящее настроение, и потому сравнение подвернулось более житейское, продиктованное многолетним жизненным опытом: как патроны в обойме.
– Во-он там прижмись, – распорядился Мазур, – вроде есть место...
Атаман кивнул и вогнал машину в узкое пространство меж двумя роскошными достижениями
Ситуацию он оценил на ходу, в считанные секунды. Ничего особо жуткого не произошло: столкнувшиеся тачки лишились соответствующих боковых зеркал, одна левого, другая правого, а кроме того, ободрали друг другу бока. К тому же, что немаловажно, самоход, в который ухитрилась въехать ветреная супружница, оказался хотя и ухоженным, хотя и «мерсом», но весьма не новым, не «лупастиком», а тем, что «лупастику» предшествовали. Ну, «трехсотка», да еще староватая... В нынешние времена на такой и дворник ездить может, ничего удивительного. И наконец, обе тачки вписались друг в друга так, что стояли аккурат по обе стороны пунктирной разметки. А это весьма чувствительно попахивало «обоюдкой» – вещью для человека понимающего чуть ли не приятной...
Зевак на тротуаре насчитывалось не так уж много – штук десять. Вели они себя, в общем, спокойно: таращились и обменивались впечатлениями. Гораздо хуже было, что среди них крутился парнишечка, который очень уж в ъ е д л и в о лез ко всем с вопросами, как отметил Мазур тренированным глазом, не просто суетился, а п р о ч е с ы в а л невеликую толпу любопытных справа налево. Для милиционера он был чересчур дерганый и несерьезный, – а вот на мелкого репортеришку желтой газеты, учуявшего возможность срубить денежку, походил как две капли воды. Это уже чуточку хуже – тем более что у него на запястье фотоаппарат болтается...
– Приглядывай, – сказал Мазур Атаману, показав взглядом на суетливого парнишечку. – Если вздумает щелкать, пусть у него с оптикой что-нибудь такое произойдет...
И энергичным шагом направился к машинам. Нина нервно расхаживала возле своей незадачливой тачки и дымила, как паровоз. Завидев Мазура, радостно кинулась навстречу. Мазур отметил, что подол шикарного черного платьица у нее порван с левой стороны – ага, выбиралась из машины через пассажирское сиденье...
– Понимаешь, я отъехала нормально, и вдруг этот гуманоид неведомо откуда...
– Потом пошепчемся, – сказал Мазур сквозь зубы, ледяным тоном, не удостоив ее и взгляда.
И направился к пострадавшему «мерсу», мимоходом отложив в памяти: самые обычные номера, без «говорящего» сочетания букв, без полученных по блату престижных цифирок. Еще легче.
Стекла автоветерана были не затонированы, и Мазур прекрасно рассмотрел человека, с испугом и откровенным напрягом таращившегося на него с водительского места. По первым впечатлениям – ничего особенного. Не менее пятидесяти, тип лица явно славянский, одет без особых изысков, не похож ни на олигарха, ни на одну из многочисленных разновидностей крутизны. Не производит впечатления мужика со с т е р ж н е м. Никак не производит. Неприкрытая м е л о ч е в к а. Тем проще...
Несильно постучав в стекло красовавшимся на среднем пальце правой руки тяжеленным золотым перстнем – одной из неизбежных принадлежностей его х а л т у р к и – Мазур громко и дружелюбно позвал:
– Гюльчатай, открой личико!
Мужичонка таращился на него испуганно и не делал никаких попыток приспустить стекло.
– Стеклышко, говорю, опусти! – громко сказал Мазур. – Поговорим культурно...
Никакой реакции. Поддавши, что ли? Тогда получится совсем распрекрасно, «обоюдка» выйдет классическая...