Охота на президента
Шрифт:
28
В этот утренний час пограничные службы парализовали движение. Длинная вереница автомобилей застыла в пространстве от улицы Монблан до дороги Маланью. Машины заградили все переезды, связывавшие правый и левый берег. Вот уже сорок минут, как, полная нетерпения и беспокойства, Надя села в такси на вокзале.
Когда её машина поравнялась с "Hotel des Bergues", она, разглядывая фасад отеля, увидела на верхнем балконе Костакина. Ей показалось, что он смотрел прямо на нее. Она сдавленно вскрикнула.
– Что с вами, моя хорошая, - забеспокоился таксист.
– Вы чего-то испугались?
– Извините, я задремала, мне приснился какой-то
Надя снова устремила взгляд в сторону балкона. Там никого не было.
– Засыпайте снова. Судя по тому, как мы двигаемся, до границы мы доберемся не раньше половины десятого.
Надя вышла из такси в Анмасе, на таможне Маланью. Она выпила кофе, купила карту дорог и собиралась взять такси, теперь уже в направлении Межева. Любимое место "новых русских". Чтобы замести следы для возможных преследователей, Надя прошла через деревню пешком и только потом остановила машину в сторону Аннеси. Она попросила шофера отвезти её в Таллуар через Тон, Клузас и ущелье Форклаз. Внимательно разглядывая пейзажи за окном, постепенно выплывающие из тумана, она немного успокоилась. Постоянно оглядываясь, она не замечала ничего подозрительного.
Содержатель гостиничных номеров аббатства встретил её приветливо и даже вручил ей ключи от "комнаты приора". Самой приятной, "с видом на озеро и горы, чтобы мадам глубже прочувствовала эту местность". Он спросил ее: "Вы здесь отдыхаете?" Она улыбалась, не зная, что ответить.
В "комнате приора" Надя раздвинула занавески и долго любовалась пейзажем. Это место могло бы стать действительно волшебным, если бы не груз тяжелых мыслей... По гладкой поверхности воды скользили утки. Несколько лодок стояло у причала. Было тихо и пустынно. Надя включила телевизор и нашла программу новостей CNN. Американцы передавали репортаж из Москвы, в котором демонстрировали архивную запись о встрече Президента с финансистами. Он объяснял им, что они не должны вмешиваться в политику. В следующем кадре Надя увидела Петра. Журналист задавал вопросы Ульянину по поводу только что имевшего место совещания. Петр, конечно, отзывался положительно. В свете последних событий Надя видела происходящее по-другому... Вообще даже само лицо Ульянина было ей теперь омерзительно. Внешне самоуверенный, он был гнусен и труслив. Ей прежде казалось, что она испытывает к нему какую-то нежность и восхищение. Теперь он ей был отвратителен и казался жалким. Репортаж заканчивался выводами о новой политике в отношении олигархов и заключением о безостановочном движении России к рыночной экономике... Надя выключила телевизор, по инерции продолжая думать о Петре. Но банкира вряд ли взволновали бы её размышления. Он не смешивал личное и общественное. Ему хорошо было в любых властных структурах. Он как флюгер поворачивался за властью. За любой властью. Стоило посмотреть на него на приеме в Кремле по случаю подписания соглашения с туркменами.
Ее легкий сон нарушили два громких стука в дверь. Она вскочила, машинально пригладила волосы и с бьющимся сердцем открыла дверь. Это был он. Наконец-то, Олег! Они обнялись. Надя прижималась к нему, как будто ища защиты. Ее серые глаза, освещенные заходящим солнцем, влажные от слез, теперь больше казались зелеными. Он гладил её лицо. Они долго стояли молча.
– Надя, как мне тебя не хватало, если бы ты знала, - нарушил молчание Олег.
– Олег, любовь моя, нежная моя любовь, молчи...
Они долго смотрели друг на друга, счастливые от пережитого мгновения. Потом Олег медленно с бесконечной нежностью
– Но что все-таки случилось?
Надя рассказала ему подробно обо всем, что произошло со времени прибытия в Женеву до момента её бегства из города. И последнее, что особенно важно: Костакин застал её подслушивающей разговор Ульянина со швейцарским финансистом. Олег уточнил:
– Костакин казах.
– Почему казах? Он не похож на казаха.
– Однако он из Казахстана.
– Откуда ты знаешь?
– Я позвонил своему другу в Москву. Мне сказали, что Костакин родом из Казахстана и имеет прозвище Казах.
– Ну если Костакин - казах, тогда многое проясняется.
– Что именно?
– Я думаю, что Казахстан вносит деньги за нефтегазовое оборудование на счет Урабанка в швейцарском банке.
– Какие деньги?
– Ты же знаешь. Я тебе говорила об этом документе, ну который я увидела случайно, подняв его с пола. Меня об этом допрашивали в милиции. Это ведь был один из черновиков подписанного впоследствии протокола о продаже нефтегазового оборудования Казахстану.
– Я помню, ты мне говорила. Триста миллионов долларов...
– Именно, казахское правительство заплатило триста миллионов долларов за оборудование, которое официально стоило четыреста пятьдесят миллионов долларов. Я думала о том, что Костакин каким-то образом причастен к этой истории, но не думала, что он практически возглавляет эту операцию. Казахские выплаты на счета Урабанка! Не исключено, что он и придумал эту операцию о псевдопродаже "Polar Oil". Трехсторонний бартер - и в конечном счете кругленькая сумма вносится на его счет в Ливане Петром.
– Костакин?
– Да, Костакин. Он одновременно и автор, и адресат этой операции. К нашему правительству это не имеет ровно никакого отношения. А Петя всего лишь посредник. Именно Костакин стоит за этой туркменской сделкой. И разумеется, он сделал это не для того, чтобы мы с тобой это знали и чтобы вообще кто бы то ни было это обсуждал. Именно он приказал убрать Сергея.
Олег держал Надины руки в своих. Он гладил их, пытаясь хоть как-то её успокоить:
– Но ты забыла, что тебя допрашивала милиция. Наверняка есть и другие, кому нужно досье, собранное Сергеем. Твой допрос и обыск в банке означает также и то, что к нему причастны и правительственные круги. Ульянин тоже не в стороне.
– Что касается Баратина, тут я не знаю... Но Ульянин... Я слишком хорошо его знаю. Он не мог бы хладнокровно убить. Конечно, он бессовестный человек, но не до такой степени. Чем больше я вдумываюсь в существо этой туркменской сделки, тем больше она мне кажется странной. Главное - эта сумма, переведенная в Бейрут. Зачем? Это не простое отмывание денег. Любые офшорные зоны - Кипр, Джерси, Мальта! Но Ливан? Ты когда-нибудь слышал о Ливане как о месте возможного отмывания денег?
– Ты права. Все это как-то не вяжется. Тем более что там банки контролируются Соединенными Штатами. И тогда действительно зачем ему деньги в Ливане?
– Слушай, есть ещё одно обстоятельство! Я о нем забыла! Когда я стояла за дверью, Петр и этот швейцарец, частный финансист, обсуждали перевод денег в Ливан, для того чтобы получатель смог принять участие в приватизации одного важного предприятия. Можно ли это проверить?
Олег подошел к окну и достал свой "Palm Pilot" из внутреннего кармана пиджака.
– Я звоню представителю нашего учреждения в Бейруте. Несколько месяцев тому назад я виделся с ним в Лондоне на собрании директоров.