Охота на русскую Золушку
Шрифт:
— Мам, перестань истерить, пожалуйста. Квартира у нас в собственности. Никто нас не может выселить!
— Это там у вас демократия! А у нас еще как могут, — отрезала она и всхлипнула.
Похоже, до нее дошло, что и своей новообретенной мастерской она почти лишилась. И той яркой жизни в богатой тусовке столичных толстосумов тоже. Ее там терпели только как родственницу Каримова. Как могла моя умная матушка попасться на такой толстый и мало привлекательный крючок? Неужели я ее совсем не знаю?
— Пап ты как? — выдохнула я в трубку, едва смогла отвязаться от телефонных разборок с матерью.
— Все
— Пап, мне очень жаль!
— Да брось, пожалуйста. Я же понимаю, кому обязан этим местом. Если бы меня планировали назначить зам декана за мои заслуги, давно бы уже назначили. А так… несколько недель унижения, слава богу, закончились.
— Что ты будешь теперь делать?
Я знала, как трепетно папа относится к своей преподавательской работе. Очень ее любит. Он не желал уходить из института, даже понимая, что отношения с руководством, мягко говоря, не сложились. Но он чувствовал ответственность за своих студентов и аспирантов.
— Маш, пока в стране так много плохих учителей и такие высокие требования к ЕГЭ, я прокормлю семью репетиторством. У меня уже очередь из учеников, — он сухо рассмеялся, а потом проговорил с теплотой в голосе, — Не слушай маму. Она сейчас сама не своя. У нее это… головокружение от успехов. Рано или поздно она придет в норму, потому что в глубине души она хороший и правильный человек. А тобой я горжусь, малышка!
Мне бы его веру в людей! Я отключила телефон с тяжелым сердцем. Папа хорохорился, но я-то понимала, что ему разрушили жизнь из-за меня. И маме тоже. Вот о ее разбитых мечтах мне совсем не хотелось переживать. А еще было больно и обидно, что она не встала на мою сторону. А предпочла винить меня в своих бедах. Меня, а не Каримова! Вот где справедливость?!
На кафедре истории искусства меня тоже ждал неприятный сюрприз. Мой куратор, профессор Дейвис посмотрел на меня поверх очков половинок и поджал узкие губы.
— Увы, мисс Тцатцавтца, колледж принял решение о вашем отчислении.
— Что? Это как?! — я забыла об английской сдержанности, которую пыталась пародировать всю осень и выдала фейерверк настоящих славянских чувств.
Мистер Дейвис еле заметно сморщил нос. Брови его стоически не дрогнули. Истинный джентльмен!
— У вас слишком много незачетов. Неуспеваемость налицо.
— В смысле? — а вот я удивленно вскинула обе брови до самой макушки.
Профессор с пониманием кивнул и повернул ко мне экран своего компьютера:
— Посмотрите сами. У меня к вам претензий нет. Но вот по староанглийскому, истории Великобритании и истории Европы у вас полно задолженностей.
— Все профессора говорили мне, что это рабочие моменты, что главное сдать эссе.
— Но вы так и не сдали эссе по всем предметам.
— Так ведь еще не время. Я следую графику.
— К сожалению, вам нужно было поторопиться и сдать эссе до того, как ваши задолженности внесли в ваше лично дело.
— Меня никто не предупредил о таких последствиях.
Мистер Дейвис легонько вздохнул:
— Правила прописаны на сайте нашего колледжа, мисс Тцатцавтца. Вам следовало прочесть хотя бы их, если уж на труды Томаса Мора у вас времени не хватило.
Это все было настолько нечестно, что я даже не нашлась
Но на этом беды понедельника не закончились. Выйдя из кабинета куратора, я тут же написала письмо в деканат своего факультета МГУ. Я уведомила руководство университета, что готова вернуться в Москву и сдать сессию. Как я буду это делать без лекций и зачетов, я пока не знала, но понадеялась, что мне пойдут навстречу. Ведь я же их любимая студентка. Но я жестоко ошиблась. Спустя полчаса мне на почту пришло уведомление, что я отчислена из родного универа по причине отсутствия зачета по физкультуре. Более дурацкую причину и придумать сложно. Кажется, они постарались, чтобы я сразу поняла, что меня отчислили не случайно, не по недосмотру, а намеренно. И восстановиться не получится. Ведь я отлично помню, как декан факультета, подписывая бумаги на мою стажировку в Оксфорде, обещал, что зачет по физкультуре, который я не успеваю сдать из-за отъезда, мне поставят автоматом. И вот теперь его использовали как предлог. Еще одна подстава откуда не ждали. Я опустилась на скамейку у дороги. Меня в прямом смысле выкинули на обочину. Без образования и без средств к существованию. В чужой стране, где мне не рады. Моя студенческая виза закончится в августе, но что с того? Стипендии со следующего месяца уже не будет. На что мне жить? И где? В Москву мне тоже возвращаться уже не за чем. План «б», о котором твердила Эльза, неожиданно приобрел актуальность. Но у меня его не было. Почему я такая беспечная, почему не заготовила соломки, чтобы подстелить? Телефон снова ожил. Неожиданно звонил Платон.
— Ну, как тебе? — без приветствий спросил он.
— В смысле?
— Маш, ты же умная девица! — он даже возмутился, — Что тебе непонятно?
— Хочешь сказать, что все эти проблемы устроил мне твой отец?
Мой экс-жених вздохнул там, где бы он сейчас ни находился и словно даже посочувствовал мне:
— Это только цветочки, моя прелесть. Приготовься к длительной осаде. У тебя нет шансов, Машка. Сдавайся, пока в этой войне не рухнуло все, что у тебя есть.
Я схватилась за голову. Я настолько ничтожный противник для Каримова старшего, что он одним щелчком выбил у меня почву из-под ног. Но, с другой стороны, он допустил ошибку. Лишил меня сразу всего. Больше-то отнять у меня уже нечего. Нельзя сделать нищим и без того нищего. Чего мне теперь бояться? Что может быть еще хуже?
— Моя матушка прислала нам приглашение на предрождественский прием.
Берти и сам светился наряженной елкой. Чего он так радуется? Я устало опустилась в кресло. Что ему ответить?
Что это меньшее зло из всего, что случилось со мной за долгий день? Исключения сразу из двух университетов, отказ в стипендии в чужой стране, война с олигархом? Смотрины у матери парня! И почему я решила, что сразу ей не понравлюсь? Ах, да! С чего бы ей восторгаться безродной чужестранкой? Еще и без перспективы высшего образования. Такая себе партия для сына, на которого смотрит вся страна.