Охота на русскую Золушку
Шрифт:
«Не пытайтесь поразить девушку рыцарским поступком. Она не оценит».
Какое-то время мы сидели молча, пялясь на проплывающие берега. Каждый на свой. Я на левый, она на правый. Незабываемое погружение в собственный пубертат, даже ментальные прыщи на лбу зачесались. А я ведь только что признался ей в любви. Ну да, коряво, и все же. Впервые в жизни, кстати. Только Маша ни хрена не поняла.
— Это была ужасная ночь, — наконец, тихо пробормотала она, — Самая ужасная из всех.
— Неужели? — от кадыка к ребрам вновь натянулись нервные нити. Натянулись так, что гланды заныли.
— Я совершенно ничего не помню. И мне очень, очень
— Не переживай. Коктейли в Черной королеве специально смешивают так, чтобы люди теряли головы, — Я бы еще добавил, что и трусы, но не стал. Вместо этого ободряюще ей улыбнулся, — Согласись, им это неплохо удается.
— Вот уж точно!
Мы разом принужденно рассмеялись. От этого все стало еще хуже. Атмосфера никак не желала разряжаться. Мы словно в грозовой туче сидели, боясь пошевелиться, чтобы не словить разряд молнии. А ведь я ей признался! Она не заметила, или специально пропустила мимо?
— Так значит, ничего не было?!
Я отрицательно мотнул головой, не сводя с нее печального взгляда. О, я сожалел. И о том, чего у нас с ней не случилось, и о том, что зачем-то ей сказал об этом, и о том, что признание вышло слишком уж откровенным. Я сказал больше чем планировал, а она не поняла. У меня как будто три раза одну конфету отобрали.
И электрический разряд прилетел в меня. Ее убийственно счастливая улыбка как удар под дых. Ну да, увидеть, как девушка всей твоей жизни радуется, что между вами ничего не было — это перебор. У меня выдох внутри застрял. И я попытался его выкашлять. С минимальным успехом. Покраснел только еще сильнее. Тучи, сделав свое мрачное дело, рассеивались. Мы снова увидели солнце, которое, конечно, никуда не уходило. Оно добросовестно ласкало нас осенними лучами без всяких перерывов. А что там показалось чересчур впечатлительному парню на палубе, который не то, что с девушкой, в себе толком разобраться не может, так это же проблемы парня.
И вот теперь между мной и Машей появилось нечто новое. Правда. Впервые за наше знакомство я был с ней откровенен. И что? А фигня все! Кто там сказал, что честность рулит? Бла-бла-бла. Ложь, застрявшая, между нами как старая жвачка, тянула нас друг к другу. Да, грязью, да против воли, но мы были ею связаны. А теперь, мы вроде как очистились, но вместе с тем и отдалились. Эта дурацкая правда, которая по идее должна соединять людей, нас с Машей разделила пропастью. И то, что она этому так радовалась меня весьма удручало. Я уже жалел, что поддался порыву и попробовал подражать Алу в его честности. Со мной ничего не вышло. Я адепт темной стороны, и добродетель мне вредит. Не стоило и начинать. Надо было давить на то, что у нас с Машей было все, что только может случиться с пьяными мужчиной и женщиной в номере отеля. Надо было ее прессовать, шантажировать, надо было наворачивать вокруг нее круги, не давать проходу, прижиматься к ней почаще и целовать против воли. А не играть в бесполого ангела. Вот, доигрался. Теперь она поместила меня во френдзону — юдоль скорби для нормального мужика.
С другой девчонкой я, может, и попробовал бы поддержать такой косплей. Это креативно и способно толкнуть отношения на странные виражи. Но конкретно с Машей я на такое никогда не решусь. Я не хочу с ней играть. Одно дело врать и недоговаривать. Но делать это с корыстной целью — это мне сердце не позволит. Взорвется от перенапряжения. Я все-таки не последняя сволочь. С любимыми людьми я не играю. Такая игра сродни предательству. А предать близкого
Но я не успел вырваться из «друзей Маши», обстоятельства вокруг нас закрутились в воронку. И нас понесло. То, что между нами случилась оттепель, обрадовало и Ала, и Вивиан. Маша и вовсе светилась и взглядом, и улыбкой, и даже кожей, как тот стремный парень из Сумерек. Она настояла, и мы поднялись с ней в рубку, прихватив бутылку шампанского с бокалами. И тут алкоголь неплохо повлиял на наши дальнейшие решения.
— Завтра и послезавтра у меня две смены в какой-то дыре под Дувром, — вздохнула кинозвезда, — Ребята, я не хочу ехать туда одна.
— Не вопрос, — я чокнулся с Машей, которая, к моему великому удовольствию все еще стояла в шаге от меня, а не сидела рядом с Алом, — Мы не бросим тебя в беде! Мы едем в Дувр!
— Вы с ума сошли! — счастливо рассмеялась Вивиан, — Вы там от скуки позеленеете. Это же жуткое захолустье!
— Ничего подобного, — подал голос Ал, который уже некоторое время весьма предвзято поглядывал то на меня, то на Машу, — Ты снимайся, а мы устроим веселье. Маша, ты ведь не против?
Маша начала что-то про эпоху гуманизма и какие-то трактаты, которые ей нужно прочесть. Но мы потопили ее в громком «фууу».
— В Дувре есть пара клубов, — я смутно помнил, как года три назад зависал в этой глуши. Хотя может это был и не Дувр. Тогда мы только что вернулись с Алом из Сомали. И тысячи километров, разделяющие меня с вооруженными до зубов бандитами, кружили голову. Подчас я просыпался совсем не там, где планировал вечером. И засыпал тоже…
— У моей семьи под Дувром небольшой особняк, — неожиданно сообщил Ал, — Мы можем остановиться там.
Маша ожидаемо замотала головой. Я усмехнулся. В том «небольшом особняке» непосвященный обязательно заблудится. Это же настоящий дворец с гостевыми домами. Маша зря переживает.
— Мы устроим там вечеринку, — не унимался не в меру разошедшийся ненаследный принц, — Пригласим наших друзей, съемочную группу Вивиан и какого-нибудь модного ди-джея.
Так мы все уже к вечеру очутились в Дувре. Странная суббота закончилась куда удивительнее, чем даже началась. Маша прихватила подружек и своего лучшего друга химика, с которым, видимо, мы теперь в одной печальной френдзоне. Я позвал нескольких своих приятелей, Ал притащил всю команду по Полу с подружками. Счастье, что без лошадей. Если честно, я ждал, что кто-нибудь явится с четвероногими и гривастыми сотоварищами. С них станется. Игроки в Поло — особый сорт людей. Для них лошади больше, чем лошади. Но все обошлось.
Поместье семьи Ала в Дувре, то самое, в котором проходила большая часть нашего детства, было старым аббатством. При Толстом Генри (Генрих VIII король Англии 1509–1547 годов) после реформации церкви этот огромный комплекс строений был продан предкам принца Альберта. С тех пор и основное и второстепенные строения постоянно ремонтируют и реставрируют. Когда нам было лет по пять сюда наконец-то провели электричество. А в остальном, это чертовски старое монументальное строение, которое хорошо смотрится на фотографиях. Но жить в нем сущее наказание. Центральную канализацию тут до сих пор успешно заменяет целый штат прислуги. На правах друга я устроил быт Маши и ее подруг наилучшим образом. Иными словами, прикрепил к каждой их них по горничной, которая в любой час дня и ночи готова была принести кувшин с горячей водой.