Охота на русскую Золушку
Шрифт:
— Маша!
Я замерла, не веря своим ушам. Голоса слышались издалека. Я, конечно, не следопыт, и понятия не имею, какие в лесу правила. Как распространяется звук, к примеру. Но мне показалось, что кричали очень далеко. Километров за десять. Я развернулась и побрела туда, откуда, как мне казалось, меня звали. Кто — не понятно. Какой-то коллективный разум.
— Маша!
Голоса и не приближались, и не отдалялись. Звучали однообразно. Монотонно даже. Словно люди уже потеряли всякую надежду меня найти и бродят по лесу просто для проформы.
— Маша!
Я
Я поняла, что ноги меня больше не держат. Бегущий Марко накренился в сторону. Или я падала. Он подхватил меня совсем рядом с землей.
— Маша! — странно, но даже в таком состоянии мое тело, оказывается, может производить мурашки. Да еще какие!
Я закрыла глаза и вздохнула. А потом прошептала только для себя:
— Почему ты пришел так поздно?
И снова провалилась в темноту. Но это была другая, приятная темнота. Я чувствовала, как его руки держат меня над пропастью. И ни за что не дадут мне свалиться в промозглую бездну.
Глава 17
Марко
— Маша пропала! — выдохнул мне в лицо Ал, а я еще несколько секунд не мог осознать сказанного.
Ерунда какая-то! Как человек может пропасть из поместья?! Нет, тут у нас не Букингемский дворец, где на каждый квадратный метр по десять следящих устройств и по два охранника с лицензией на убийство. И тут даже не лондонская резиденция Лизиного папаши. В этом чертовом каменном мастодонте все еще не установили ни одной камеры. Но слуги-то тут есть. И в таком количестве, что кто-то что-то да должен был увидеть. Даже глубокой ночью и даже в самом уединенном месте. Одним словом, человек не может пропасть в этом доме, напичканном людьми, которым совершенно нечего делать, кроме как сплетничать. Как мимо них просочилась девушка в открытом блестящем розовом платье, которое в этих местах само по себе скандал. А она ведь еще была на каблуках, которые непременно цокали по полу подкованными копытами молодой и резвой лошадки.
— Видели ее, видели, — нетерпеливо мотнул головой недопринц на мой уточняющий вопрос, — Она с час по дому бродила, наверное, заблудилась. А потом пропала.
— Прости пожалуйста, — я стиснул кулаки с такой силой, что ладоням больно стало, — а где все это время был ты?!
— Э… Я, видишь ли, не хотел ей мешать… — в мрачном серо-буром рассвете стало заметно, как щеки его покраснели.
— Не хотел ей мешать блуждать по собственному дому? Ал, что произошло?
Я давил внутри раздражение, которое булькало как болото, переполненное метаном. Я злился уже не на Ала, на себя. Я снова бросил Машу на произвол
— Она попросила дать ей время. Сказала, что хочет в свою комнату, — у принца Альберта дрожали руки.
Чего он так разволновался? Дом большой. Может Маша присела где-нибудь и заснула. Трезвой ее ночью нельзя было назвать.
— Надо обыскать дом.
— Если ты не заметил, мы уже обыскали. Вон даже с полицией.
Я огляделся и присвистнул:
— Ты что людей из Ми5 вызвал? (Mi5 — агентство внутренней безопасности Соединенного Королевства. Занимается контрразведкой, борьбой с терроризмом и другими вопросами национальной безопасности в Великобритании).
— Я вообще-то принц. И моя невеста пропала! — Ал вздернул подбородок, хотя губы его не слушались и вообще видок у него был скорее как у растерянного мальчишки. Похоже он уже несколько часов бегает по собственному дому в поисках Маши. И здорово напуган тем, что не может ее найти.
Я тут же словил его импульс. Черт! Куда могла подеваться девчонка из поместья? Решила сбежать? Но тогда ей стоило бы оставить хотя бы записку… ладно, просто послать сообщение из поезда.
— Ты ей звонил?
Ал посмотрел на меня как на идиота. Потом снизошел до ответа:
— Она оставила телефон в комнате. Как и все вещи. Марко, никто в наше время не уходит из дома без телефона и кошелька! Ну… по своей воле…
Он был прав.
— Слуг опросили?
Ал кивнул на поджарого мужика в черной полицейской куртке с деловым даже суровым лицом:
— Они тут уже всех замучили вопросами. Но никто ничего… Марко, я не знаю, что и думать.
— А ее подружки?
— Та, которая нормальная, ничего не знает. Мы ее разбудили. А немка, сама под утро из сада выползла. Говорит, что потеряла телефон. Полночи его искала. Там же столько фоток…
* * *
— Лизи! — я схватил ее за плечи, укрытые мягким плюшевым халатом, и хорошенько встряхнул, — Это твоих рук дело?
— Возможно… — она хлопнула заспанными глазами, — Давай для начала уточним, в чем ты меня обвиняешь?
Я неблагородно вторгся в ее спальню и теперь пытался вырвать из нее признание. Ал более благородно топтался на пороге. Но глазами сверкал довольно устрашающе. Наверное, его решительные взгляды и стиснутые до белой нити губы, сработали куда эффективнее моих встрясок и крика. Она тут же скорчила плаксивую гримасу:
— Не трогала я эти чертовы гобелены! Я же не вандал. Им пятьсот лет! Я уважаю антиквариат.
Я отпустил ее, отметив на будущее, что Томасу надо бы дать наводку проверить эти самые гобелены. Но все потом. Сейчас я уперся взглядом в совершенно ненакрашенные, а потому казавшиеся мелкими и блеклыми глазки Лиз и спросил строго:
— Что ты сделала с Машей?
Промелькнувшее в ее глазах непонимание сказало мне все. Дальше слушать было бессмысленно.
— … достали меня с этой своей русской девкой!