Охота на смотрящего
Шрифт:
– Ты знаешь, я тебе одно могу сказать, – начал он глуxo. – Я не из Екатеринбурга пришел. Но я действительно в лесу заплутал. И меня действительно рысь поранила, потом я еще с какими-то бродягами сцепился. Они меня чуть не порезали. Я защищался, как мог. Кажется, в драке кого-то сам пырнул ножом, а потом еле ноги унес. Это правда. Но больше я тебе сказать ничего не могу. Извини, Елена. – Он закрыл глаза. – А теперь прошу тебя, уходи. Мне надо одному побыть.
Она надела длинную рубашку и выскочила из комнаты.
Наутро ни он, ни она ни взглядом, ни словом не
Варяг впервые за неделю своего пребывания здесь поднялся с кровати и вышел на свежий воздух. Вышел – и едва не задохнулся от пьянящего коктейля лесных ароматов. Он присел на лавку перед домом. Следом за ним вышел и отец Платон.
– Ну, как спалось, Владислав? – полюбопытствовал дед.
– Спасибо, отец Платон, хорошо.
– Ты, я вижу, сегодня уже лицом другой – посвежел, совсем на поправку пошел.
– Легкая рука у Елены, вот и выздоравливаю.
Дед помолчал.
– У меня Еленка сегодня спрашивала про твою татуировку.
Платон посмотрел на гостя. Тот – на Платона.
– И что же ты, отец Платон, ей ответил?
– То, чего знаю, не сказал.
– А что же ты знаешь?
Платон сощурился.
– А то, мил человек, что воровская это наколочка. И не обычная. Ты коронованный вор, Владислав!
Варяг напрягся. Он нутром чуял, что Платон человек непростой и себе на уме, но при этом он почему-то вызывал у него доверие. В конце концов, если бы дед хотел его сдать, так давно бы это сделал, когда он валялся у него в доме без сознания.
Гость внимательно вгляделся в глаза старика. Глаза под густыми косматыми бровями светились умом и словно молча намекали: да ты откройся мне, добрый человек, я тебя не подведу.
– Наколку мою, отец, ты верно распознал. Да только это все дела минувших дней. Все в прошлом.
– Прошляк, стало быть?
– Он самый, отец Платон.
– Вот никогда бы не подумал. – Отец Платон сверкнул глазом из-под насупленных бровей и проговорил с расстановкой: – Знаешь, мил-человек, прошлое – оно ведь всегда с нами. Из души его не выкинешь. А уж как оно там в душе хоронится – то ли теплом греет, то ли холодом могильным знобит, – это ведь от человека зависит.
Платон замолк и вдруг, после продолжительного молчания, брякнул напрямик:
– Знаешь что, касатик, а давай-ка мы с тобой начистоту поговорим.
– Ну что ж, старик, давай поговорим, – тут же отозвался Владислав, как будто давно ждал этого предложения.
– Ты, как я понимаю, беглый? – в лоб спросил Платон.
– Правильно понимаешь, дед, – твердо ответил Варяг и посмотрел Платону прямо в глаза.
– Ну-ну, – ответил ему ободряюще Платон, – бояться-то тебе здесь нечего. Я ведь священнослужитель, спасать чужие души – моя профессия. И тела тоже, – добавил он загадочно.
– Спасибо тебе, отец, – сказал Владислав. – С этим ты отлично справляешься. Спасибо тебе и за то, что к словам моим относишься с пониманием, и за то, что жизнь спас. Спасибо Елене твоей за заботу. За все спасибо. Я тебе теперь обязан по гроб жизни. За мной должок.
– На кой ляд мне твой должок, –
Владислав, не скрывая изумления, посмотрел на деда и присвистнул.
– Во-во, – продолжил Платон, – должок ты свой, боюсь, не успеешь мне отдать в полном объеме.
– Так чем же я могу тебя отблагодарить? – спросил Варяг, пораженный возрастом такого бойкого и крепкого с виду старика.
– А ты мне свою историю расскажи, – заявил вдруг отец Платон. – Всю правду. От начала до конца. Это и будет твоей благодарностью. Я, знаешь, истории люблю слушать. Старый стал, книжки читать глаза не дают. А у тебя история, как мне подсказывает чутъе, ин-те-ресная.
– Знаешь, отец, пожалуй, я приму твое предложение, хоть и рассказчик из меня неважный, – уклончиво ответил Варяг. – Но с одним условием, что для начала ты мне расскажешь свою. Думается мне, у тебя история позаковыристее моей будет. А заодно расскажи мне: ты-то сам откуда знаешь про мою наколку? Может, опыт какой-то собственный имеется?
– Имеется, имеется. И немалый, – неожиданно буркнул дед. – И хочешь ли знать, коли бы судьба не уберегла от земного огня – гореть бы мне сейчас в адском пламени.
– Загадками говоришь, отец, – нахмурился Варяг.
– Я хоть загадками, а ты вот и вовсе помалкиваешь. Ну да ладно. Не хочешь первым рассказывать не надо. Тогда послушай мою повесть, может, чего поймешь.
Глава 29
В МУРе работаете?
Александр Беспалый шел на встречу с Николаем в приподнятом настроении. В отличие от надменного генерала Артамонова, загадочный Николай Иванович был весьма предупредителен и подробно объяснил подполковнику, как его найти в Москве. Судя по всему, Николай собирался принимать гостя в неофициальной обстановке. Прямо он об этом, разумеется, не сказал, но дал понять, что их встреча состоится «вдали от посторонних глаз и ушей».
Беспалый сразу смекнул, что Николай Иванович из «комитета», по-нынешнему – ФСБ. Он и сам не мог объяснить, почему он так решил, но в манере вести разговор у Николая было нечто такое неуловимо-характерное для повадок штатного кагэбэшника.
Размышляя о своих телефонных разговорах с Калистратовым, Беспалый выстроил в уме нехитрую схему: Калистратов и Николай играют за одну команду, но только Николай Иванович – это основной состав, а вот генерал-лейтенант Калистратов, похоже, переведен в запас.
Николай Иванович ждал его в 19.00 в кафе «Парус» в парке Дружбы на Речном вокзале. Во всех отношениях это было очень удобно: Александр Тимофеевич расположился в общежитии МВД на Фестивальной улице – совсем недалеко от места встречи. В общежитии жили московские менты-«лимитчики», временно переведенные в Москву для несения патрульно-постовой службы и для охранных мероприятий. Но только их «временный» перевод, как все временное в России, с годами превращался в постоянное жительство. Чему менты, а точнее, ментовские жены, были очень даже рады, невзирая на походное, чемоданное житье-бытье в общаге.