Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Гай Джон

К Рождеству королевский двор вернулся в Амбуаз – это было связано с очередной беременностью Клод²⁴. На этот раз Франциск не скрывал желания, чтобы у него родился сын. Он был решительно настроен просить помощи у Бога и отправился в паломничество, пройдя пятнадцать миль пешком в обитель Святого Мартина в Туре. Его молитвы были вознаграждены – 28 февраля 1518 года в пять часов пополудни Клод родила здорового мальчика²⁵.

При крещении младенцу было дано имя Франциск, а папа Лев Х стал его крестным отцом, от имени которого на церемонии присутствовал его племянник, двадцатипятилетний Лоренцо, герцог Урбинский, однако король Франциск желал отпраздновать и другой повод. Уже с Нового года его послы в Риме обсуждали условия династического брака, который скрепил бы конкордат, заключенный с папой в Болонье в 1516 году. План Франциска был осуществлен 2 мая: племянник папы Лоренцо, уже страдавший сифилисом, заключил брак с Мадлен де ла Тур д’Овернь, двадцатилетней кузиной Франциска в присутствии короля и королевы Клод²⁶. Свадебные торжества,

устроенные в большом зале дворца в Амбуазе, превратились в роскошный праздник с угощениями и танцами, продолжавшимися до двух часов ночи. Далее начались турниры, длившиеся более месяца и завершившиеся потешным боем и воображаемой осадой крепости, правда, из пушек стреляли по-настоящему, и в результате случайно было убито несколько участников²⁷.

Рождение французского дофина послужило для папы поводом напомнить Франциску о его клятве присоединиться к крестовому походу против турок-османов. Лев также обратился за поддержкой к Генриху, чем не преминул воспользоваться Уолси, который ввел всех в заблуждение несбыточными обещаниями, преследуя единственную цель – использовать создание мирного союза, чтобы вновь поставить Англию в центр европейской политики. Разговоры о крестовом походе вскоре стихли, однако Уолси под предлогом подготовки к нему начал понемногу склонять как более сильные державы, так и государства послабее к заключению Договора о всеобщем мире [48] ²⁸.

48

 Договор о всеобщем мире, или Лондонский договор 1518 г., представлял пакт о ненападении, который заключили между собой Бургундия, Франция, Англия, Священная Римская империя, Нидерланды, Папская область и Испания.

Видя, как Уолси гнет свою дипломатическую линию, папа Лев отправил ему на помощь в качестве чрезвычайного посла (или полномочного представителя) в Лондоне кардинала Лоренцо Кампеджи. В тот момент единственным препятствием на пути к миру была деятельность прежде никому не известного Мартина Лютера, тридцатитрехлетнего монаха-августинца и профессора университета в Виттенберге, который в 1517 году обвинил папство и католическую церковь в злоупотреблениях полномочиями и заявил, что человек искупает грехи и спасается лишь собственной верой во Христа. Вскоре после того, как он прибил свои «95 тезисов» к дверям церкви с намерением устроить научный диспут, копии документа появились в Лондоне, где наделали много шуму, а потом и в Париже. Генрих, который уже знал о еретических сочинениях Лютера от епископа Лондона Катберта Тансталла, одного из своих советников и посла при дворе Карла, начал готовить себя к роли заступника папы. Франциск же пока не догадывался, что Лютер мог представлять серьезную угрозу²⁹.

В начале июня 1518 года Анна в составе свиты королевы Клод отправилась в Бретань. Задержавшись больше месяца в окрестностях Анже, где охотился Франциск, на первой неделе августа они прибыли в Нант³⁰. 8 августа Клод были торжественно вручены ключи от города – она получила их из рук совсем юной девушки, которую несли в хрустальной вазе двое актеров, изображавшие львов, после чего королевская чета вместе с присоединившейся к ней Луизой Савойской триумфально въехала в город. У жителей Бретани существовала традиция – приветствуя приезд сюзерена, дарить ему живого горностая в ошейнике, украшенном драгоценными камнями. Однако жители Нанта, опасаясь, что горностай может укусить, подарили Франциску модель корабля из серебра с позолотой весом 16 фунтов 8 унций. Судя по весу, это было украшение для стола, имевшее символическое значение: пока их король стоит у руля этого корабля, его подданным не страшны никакие бури. Эта метафора была известна с древних времен: в свое время Платон, описывая стиль правления в Афинской республике, тоже воспользовался ею, сравнив управление кораблем с управлением государством, и Анна запомнила это сравнение. Луиза получила в подарок от жителей Нанта двенадцать кубков с крышками, тонко расписанных киноварью. Клод подарили сердце из чистого золота весом 3 фунта, которое держали в воздухе два золотых горностая³¹.

По сохранившимся отчетным документам Нанта подарки обошлись городской казне в 2615 ливров, в то время как годовой бюджет составлял около 5000 ливров. Клод, понимая, что стоимость полученного ею подарка значительно превышает возможности горожан, вежливо поблагодарила их и вернула дар в качестве пожертвования городу. В отличие от своего супруга она имела безупречную репутацию, поскольку занималась благотворительностью и была известна богоугодными поступками. Позже, когда Франциск потребовал от жителей Нанта 22 000 ливров на военные расходы, они, вспомнив о щедрости и великодушии Клод, попросили ее походатайствовать за них, и Франциск отозвал свое требование³².

Высокие гости задержались в Нанте на некоторое время, а затем направились в Ренн, откуда Франциск пустился в дальнейший путь без жены и матери. Клод, Луиза и их фрейлины провели два месяца в замке Плесси-де-Вер неподалеку от Ансени. Клод нуждалась в отдыхе – она снова была беременна. Здесь их застало печальное известие: ее дочь Луиза, которую они не взяли с собой, а оставили в Амбуазе, умерла (в возрасте трех с небольшим лет).

По условиям Нуайонского договора [49] маленькая Луиза была помолвлена с Карлом. Теперь крушение планов Франциска открывало возможности для Генриха и Уолси. Первым делом они убедили папу Льва назначить Уолси папским легатом (эта привилегия будет в дальнейшем обновляться

в 1519 и 1521 годах, а в 1524 году станет пожизненной). Получив верительные грамоты, подтверждающие его полномочия, Уолси вместе с Лоренцо Кампеджи огласил текст Договора о всеобщем мире на торжественной мессе, состоявшейся в воскресенье 3 октября в соборе Святого Павла. В соответствии с дополнительными договоренностями Франция получала назад город Турне за 600 000 золотых крон, а также объявлялась помолвка французского дофина, которому было девять месяцев, и дочери Генриха, двухлетней принцессы Марии³³.

49

 Нуайонский договор был подписан 13 августа 1516 г. в Нуайоне между кролем Испании Карлом I (будущим императором Священной Римской империи Карлом V) и королем Франции Франциском I, положившим конец войне Камбрейской лиги.

В Париже уже были назначены официальные церемонии, сопутствующие заключению договора, и к началу декабря Клод со свекровью вернулись в столицу. В соборе Нотр-Дам Франциск произнес клятву и вместе с Клод торжественно пообещал соблюдать условия дополнительных соглашений. Затем во внутреннем дворе Бастилии состоялось пышное празднество, на котором Франциск был представлен как герой-победитель. Эти события сильно взволновали Анну, поскольку ей предстояло встретиться с отцом, которого она не видела более трех лет и который присутствовал на торжествах в качестве одного из шести послов Генриха. Делегацию возглавлял пожилой Чарльз Сомерсет, 1-й граф Вустер, потомок Джона Гонта и кузен бабушки Генриха, а за послами шли «70 рыцарей в сопровождении представителей дворянства и йоменов [50] , доходивших общим числом до 400 человек»³⁴.

50

 Йомены – мелкие землевладельцы в Англии, которые самостоятельно обрабатывали выделенные им наделы земли. К концу раннего Средневековья оформились в самостоятельное сословие.

Франциск принимал послов в королевском дворце в Париже, причем каждый из них удостоился объятий короля³⁵. Средств на празднества, состоявшиеся 22 декабря 1518 года, не пожалели. По распоряжению Франциска для банкета было возведено временное строение высотой 80 футов (24м). Деревянная крыша была обтянута вощеной тканью синего цвета для защиты от дождя, по наружному периметру постройки располагались трехъярусные галереи, опорой которым служили колонны, декорированные античными орнаментами, а на фронтонах галерей красовались гербовые знаки, флероны и другие декоративные элементы искусной работы. Тканевый потолок был украшен нарисованными планетами и созвездиями, а также приколотыми позолоченными звездами, а под стропилами были подвешены зеркала, в которых отражался свет более чем от 200 канделябров. Во главе стола, имевшего форму подковы, сидел Франциск, а почетное место подле него занимала его сестра Маргарита, ставшая новой обладательницей титула герцогини Беррийской. Многие утверждают, хотя и безосновательно, что Анна выполняла функции переводчика для английских гостей, у которых были трудности с французским языком. Нам представляется более вероятным, что она наблюдала за происходящим с галереи, где она сидела вместе с другими фрейлинами³⁶.

За пышным приемом последовали турниры и еще много банкетов, после чего отец Анны поспешил в детскую навестить дофина. Единственное, что внесло некоторую сумятицу в торжества,– скандальное поведение некоторых высоких английских гостей: они устроили пьяный дебош, а один из них «лежал мертвецки пьян и был очень плох… да еще гонялся за распутницами». Среди опозорившихся было двое придворных и ближайших друзей Генриха Фрэнсис Брайан и его зять Николас Кэрью, которые прислуживали ему в личных покоях. По хитрому наущению Франциска, эти двое переоделись, дабы скрыть свою внешность, и проехались верхом по улицам города, «бросая в прохожих яйца, камни и тому подобное». Этот возмутительный поступок вызвал «большое неодобрение и порицание» парижан. Но и это было не все: по возвращении в Англию молодые люди получили немало упреков по поводу того, что они подражали «французам в выборе блюд, напитков и манере одеваться, а также оказались подвержены французским порокам и бахвальству». «Ничто не заслуживает их внимания, коль скоро сделано не по французскому образцу»³⁷.

Несмотря на договор между Францией и Англией, в английском обществе царили франкофобские настроения, о чем можно судить по реакции на заносчивое поведение вернувшихся из Франции придворных. Подражать французам в манерах и одежде противоречило тому, что называлось английским духом. Уолси прилагал все силы, чтобы нивелировать этот антагонизм. Он уже давно предвидел опасность, исходившую от Брайана и Кэрью, причем из этих двоих Брайан был особенно опасен. Человек проницательного ума, приходившийся Анне кузеном (их матери были сводными сестрами), Брайан отчетливо понимал, какие возможности открывает и какие угрозы таит придворная жизнь, которую он однажды сравнил с лабиринтом – «вечной погоней за мечтой, бездонным омутом, колдовской игрой воображения», где лесть, коварство и обман несут опасность и сеют смуту³⁸. Острый ум, распутный образ жизни, дерзкий нрав и смелые речи позднее снискали ему прозвище «наместник ада»³⁹. Когда слухи о том, что «король во всем потакает их склонностям», разлетелись слишком далеко, Уолси решил заменить этих людей советниками постарше и более умудренными опытом. Одним из них стал сэр Ричард Уингфилд, женатый вторым браком на Бриджет Уилшир, подруге детства Анны, которая была значительно моложе своего супруга⁴⁰.