Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Гай Джон

После рождественских празднеств, новогодних увеселений и обмена подарками в камерной обстановке приемного зала королевского дворца Франциск вновь заговорил о коронации Клод. Церемония была отложена из-за второй беременности королевы, и вот теперь дата была назначена. Торжества должны были состояться в воскресенье 10 мая 1517 года в аббатстве Сен-Дени, после чего королева должна была с полагающимися ей почестями въехать в Париж. Во время церемонии Анна вместе с другими фрейлинами сидела в галерее, откуда был виден алтарь. В день торжественного въезда в Париж она ехала в одном из трех экипажей, замыкавших процессию, которые были украшены геральдическими знаками Клод¹⁴.

Въехав в ворота Парижа, кортеж проследовал по улице Сен-Дени до собора Нотр-Дам, а оттуда

в королевский дворец, где королеву ожидал банкет. Процессию возглавляли монахи и духовенство в сопровождении трубачей и герольдов, шагавших стройными рядами плечом к плечу, за ними следовала королевская гвардия лучников и арбалетчиков, одетых в короткие серебряные плащи. В разных местах по ходу шествия были установлены подмостки, на которых актеры разыгрывали живые картины, а их содержание объяснял рассказчик (фр. expositeur)¹⁵.

У ворот Сен-Дени по дороге к западной части города, где была назначена первая остановка королевской процессии, разыгрывались сцены, посвященные деяниям ветхозаветных женщин. Для этих сцен Клод выбрала своих излюбленных героинь: Сарру, Рахиль, Ревекку, Девору, Лию и, конечно, Эсфирь. Фигуры на заднем плане изображали королеву Клод в окружении этих библейских образцов добродетели, а снизу на них в восхищении взирали монахини, в роли которых выступали актеры, воплощавшие четыре главные добродетели (благоразумие, справедливость, мужество и умеренность). Картина казалась завершенной, но вдруг, к удивлению всех присутствовавших, из облачка, нарисованного на холсте, изображавшем небо, вылетел механический голубь и возложил корону на голову королевы; голубь был символом Святого Духа, а сама сцена повторяла тему коронования Девы Марии на небесах¹⁶.

На банкете в большом зале дворца королеву, сидевшую за столом в окружении знатных кавалеров и дам, развлекали игрой на трубах, гобоях и других духовых инструментах, причем для музыкантов была специально сооружена галерея. После более сотни разнообразных блюд на стол были поданы десерты, изготовленные в форме эмблемы Франциска – саламандры и эмблемы Клод – горностая. Кульминационный момент наступил, когда Клод приказала внести большой кувшин для вина, до краев наполненный золотыми монетами, и вручить его герольдам, которые стали расхаживать по залу и с криком «От королевских щедрот!» бросать монеты в толпу. После маскарада и других развлечений королева наконец встала из-за стола и покинула зал в сопровождении фрейлин. Для Анны, принимавшей участие в торжествах, этот день стал незабываемым¹⁷.

Спустя некоторое время королевская чета отправилась в продолжительное турне по Пикардии и Нормандии¹⁸. В начале сентября Клод с фрейлинами провела восемь дней в замке Гайон неподалеку от Лувье. Этот замок-дворец построил недавно скончавшийся кардинал Жорж д’Амбуаз на месте старой крепости, для этого он нанял архитектора из Вероны, а священника и садового дизайнера – из Неаполя. Замок стал одним из первых строений французского Ренессанса и великолепным образцом этого стиля. В центре внутреннего двора находился удивительной красоты фонтан, выполненный генуэзскими скульпторами. Для справки отметим, что строительство нового королевского дворца в Блуа с величественной лестницей и крытыми галереями в стиле итальянского архитектора Браманте так и не было закончено до момента отъезда Анны из Франции¹⁹.

В октябре Франциск и Клод три недели гостили у невестки Клод, Маргариты Ангулемской в Аржантане. Анна даже если и не была лично знакома с Маргаритой, то во всяком случае не раз видела сестру Франциска, которая довольно свободно разъезжала, проводя время то у себя дома, то в резиденциях Луизы или Клод. Женщины часто проводили время вместе, особенно когда Франциск пропадал на охоте. Анна, безусловно, видела Маргариту на коронации Клод, а возможность поговорить лично впервые могла представиться в Аржантане²⁰.

Как и ее тезка Маргарита Австрийская, Маргарита Ангулемская знала цену как внешнего блеска, так и изнанки придворной жизни. Она тоже была страстной любительницей

книг и заказывала богато иллюстрированные издания Библии, часослова, старинные рукописи, обожала поэзию и живопись (как и Анна), и ее с полным основанием можно назвать одной из первых представительниц протофеминизма. Достаточно лишь упомянуть, что она была автором новелл (фр. nouvelles) и стихов, в которых открыто высказывала честные суждения об отношениях полов. Многие ее произведения были написаны уже после отъезда Анны из Франции, однако у нас есть веские основания полагать, что ее суждения о мужчинах, о романтических отношениях, которые она высказывает в своих новеллах, сложились гораздо раньше. В частности, известно, что еще во время пребывания Анны во Франции Маргарите докучал своими ухаживаниями Гийом Гуфье, сеньор де Бонниве и Буаси, особо приближенный короля Франциска и адмирал Франции, который даже пытался изнасиловать ее²¹.

Маргарита в своих сочинениях совершенно четко дает понять, что правила для мужчин и женщин в любовных отношениях никогда не были одинаковыми. Она считает, что для мужчин существует лишь два способа завоевать любовь (фр. amours): соблазнение и грубая сила. В обоих случаях для женщины это тупиковая ситуация. С одной стороны, их отцы, мужья и другие родственники мужского пола желают видеть их целомудренными девушками и верными женами, с другой – конечная цель ухаживаний «покорного слуги» (фр. serviteurs) (то есть кавалера или поклонника на языке куртуазной любви) – добиться от дамы сердца физической близости, невзирая на то, замужем она или нет. Женщинам приходится постоянно быть начеку и искать поддержки и нравственной опоры в религии. Но и здесь необходимо соблюдать осторожность. Священники, братья какого-либо ордена и монахи могут представлять не меньшую опасность, чем светские кавалеры: нередко они приходят в спальню к женщине или выслушивают ее в исповедальне лишь затем, чтобы воспользоваться тайной исповеди и уединенностью обстановки. Они ничем не лучше обычных насильников, а может быть, даже и хуже, потому что знают, что никто не поверит женщине, которая посмеет обвинить в этом священника, – утверждает Маргарита и видит в этом еще один способ социального давления на женщин с целью заставить их подчиняться мужчинам.

Не менее уязвима женщина и в любви: истинная любовь не может долгое время оставаться в тайне, особенно если любовники не проявляют должной осмотрительности и осторожности. Женщинам редко удается сохранить высокие моральные принципы. Находясь при дворе, женщинам следует избегать отношений, в которых любовь могла бы так сильно завладеть ими, что ее будет трудно скрыть; они должны усмирять свои чувства, дабы не стать предметом всеобщего порицания. Умение притворяться – лучшая защита женской репутации²².

11 октября на импровизированной церемонии в парке замка Аржантан, на которой присутствовала и Анна, Франциск пожаловал своей сестре в самостоятельное владение герцогство Берри. Хотя многие современные биографы Маргариты опускают этот факт, он вполне достоверен: полный текст королевского указа сохранился, и он свидетельствует о том, что король утвердил Берри как герцогство-пэрство (фр. duche-pairie), чтобы его сестра единолично носила столь высокий титул, дававший ей право присутствовать на заседаниях как совета короля, так и Тайного совета (фр. conseil secret). Пожаловав Маргарите герцогский титул, король признал за ней правовой статус, обычно являвшийся мужской привилегией, которой мог бы пользоваться брат короля. Это наглядный пример взаимодействия мужского и женского в политической жизни Франции. Что еще более примечательно, в тексте указа о предоставлении Маргарите в единоличное владение герцогства Берри оговаривается, что это право не распространяется на ее супруга, равно как и содержание в 24 000 ливров, назначенное Маргарите. Ничто из увиденного или прочитанного Анной во Франции не свидетельствовало с такой ясностью о том, что женщина может так высоко подняться в мире, где правят мужчины²³.