Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Гай Джон

Роман сестры с королем повысил шансы Анны на получение места при дворе Екатерины, или, во всяком случае, так могло показаться. В источниках есть немало расхождений по этому поводу. Сохранилось несколько томов расходных книг, где точно записано, сколько Екатерина тратила на одежду и предметы быта для себя, своей дочери и фрейлин, однако имя Анны в них не упоминается. В наиболее полном реестре придворных дам Екатерины, который начал составлять Уолси летом 1525 года, каждая дама отмечена отдельной строкой, однако для девушек рангом пониже была сделана общая запись, что существенно затрудняет поиск³⁹.

Кавендиш, напротив, отмечает, что почти сразу же после дебюта Анны при дворе во время маскарада «эта благородная девица… вновь появилась со своим отцом; он сделал все возможное, чтобы ее взяли на службу при дворе Екатерины»⁴⁰.

Полидор Вергилий, имевший возможность наблюдать жизнь двора из окон собственного дома, находившегося неподалеку от собора Святого Павла, тоже считает, что Анна была в свите Екатерины⁴¹. То же утверждает и Уильям Кемден в первом томе «Хроник событий в Англии и Ирландии во времена правления Елизаветы» (Annales rerum Anglicarum et Hibernicarum Regnante Elizabetha), изданном в 1615 году⁴². Аналогичного мнения придерживается и Джордж Уайетт, внук поэта Томаса Уайетта, посвятивший последние годы жизни поиску свидетельств, подтверждающих факты биографии Анны. В своем сочинении «Жизнь Анны Болейн» (Life of Anne Boleyn), написанном в период с 1595 по 1605 год, он говорит, что после появления при дворе Генриха она «находилась в услужении у Екатерины»⁴³.

Вполне вероятно, что все эти мнения верны, и Анна действительно в это время уже уехала из Хивера и служила при дворе Екатерины. Это было началом знаменательного пути.

9. Анна влюблена

В понедельник 26 мая 1522 года на песчаной отмели Дувра Томас Уолси со свитой из трехсот человек ожидал Карла V, который должен был прибыть с официальным визитом. Когда двадцатидвухлетний император сошел на берег, Уолси обнял его и повел к крепости, откуда раздались оглушительные залпы орудийного салюта. Карл торжествовал. Почти месяц назад его итальянская армия одержала победу над войском Франциска в битве при Бикокке, в результате герцогство Миланское, а также значительная часть Ломбардии окончательно перешли под его контроль. Когда приехал Генрих, ожидавший прибытия Карла в Кентербери, они вместе поднялись на флагманский корабль под названием «Генрих милостью Божьей» (фр. Henry Grace a Dieu) и отправились делать смотр главной эскадры королевского флота в Ла-Манше, стоявшей на якоре неподалеку¹.

После официального приема в Кентербери Карл и Генрих не торопясь поехали верхом в Грейвзенд, где их ожидал караван из тридцати барок. На них они и отправились вверх по Темзе в Гринвичский дворец. Цель встречи состояла в том, чтобы ратифицировать договор, тайно заключенный Уолси в Брюгге, по условиям которого Генрих должен был выступить вместе с Карлом в войне против Франции, а Карл – жениться на своей двоюродной сестре, принцессе Марии, когда ей исполнится двенадцать лет². В знак добровольного согласия Генриха на этот брак шестилетней принцессе Марии, которую специально привели из детской, была подарена золотая брошь с именем ее кузена, инкрустированным драгоценными камнями. За три месяца до визита Карла девочку начали убеждать в том, что она влюблена в него, и уговорили выбрать его своим «Валентином» в День святого Валентина. Впоследствии в память об этом визите Генрих заказал миниатюрный портрет дочери с брошкой на груди фламандскому художнику Лукасу Хоренботу, жившему в Англии³.

В Гринвичском дворце у входа в главный зал Карла встречала Екатерина с дочерью. По свидетельству Эдварда Холла, Карл «попросил у королевы благословения, ибо таков был обычай, существовавший в Испании между тетей и племянником»⁴. Во время турниров и спортивных состязаний, проходивших в течение следующих двух дней, Карл и Екатерина вместе наблюдали за происходящим с верхней галереи, а после ужина Екатерина развлекала племянника банкетом и маскарадом. В последний день своего визита Карл, войдя во вкус, облачился в «богатые одежды» и присоединился к Генриху на турнирном поле, где «все имели удовольствие его лицезреть». Наблюдая за ними, Екатерина радовалась тому, что два главных мужчины в ее жизни вели себя как подобает родственникам и союзникам⁵.

6 июня, оставив Екатерину и принцессу Марию в Гринвиче, Генрих и Карл переехали во дворец Брайдуэлл в Лондоне. На деревянной карте Лондона [59] , изготовленной между 1561 и 1566 годами,

видно, что королевская галерея дворца выходит фасадом на Темзу⁶. По приказу Генриха помещение подновили к приезду Карла, однако места в нем оказалось недостаточно, и Карл остановился в приорате [60] доминиканского ордена Блэкфрайерс неподалеку от дворца. Оба правителя в одинаковых одеждах верхом бок о бок проехали в триумфальной процессии по улицам города⁷.

59

 Карта Лондона (Civitas Londinum, или карта Агаса) – одна из самых ранних карт Лондона и его окрестностей, которая представляла собой гравюру на дереве, изображающую вид на город с высоты птичьего полета. Ее создание, по всей видимости ошибочно, связывают с именем картографа Ральфа Агаса.

60

 Приорат – монастырь или монашеская община, подчинявшаяся соответствующему аббатству, в некоторых монашеских орденах.

Два дня спустя, в День Святой Троицы, Уолси отслужил торжественную мессу для двух монархов в соборе Святого Павла. После этого Генрих и Карл отправились на барке сначала во дворец Хэмптон-корт, а затем в Виндзорский замок, где вечером 15 июня для них было разыграно представление на тему «любви и мира» – это был довольно длинный и, по общему мнению, скучный фарс, в котором высмеивалась Франция, а Франциск был уподоблен «дикому необузданному коню, укротить которого было под силу только Генриху и Карлу»⁸.

На следующий день монархи заключили наступательный и оборонительный союз. Ранее Генрих отправил к Франциску в Лион гонца с сообщением об объявлении войны⁹. 20 июня в часовне Святого Георгия в Виндзоре Карл и Генрих поклялись перед алтарем, что будут соблюдать условия договора, и если одна сторона нарушит его, то будет отлучена от церкви; после чего был исполнен гимн «Тебя, Бога, хвалим» (лат. Te Deum). Отец Анны присутствовал на церемонии по долгу службы, поскольку в это время уже занимал пост придворного казначея¹⁰. На заключительном этапе встречи монархи подписали дополнительное соглашение, по которому осуществление Великой кампании откладывалось на год, чтобы дать обеим сторонам дополнительное время для подготовки. Затем Генрих пригласил Карла в Уинчестерский замок, чтобы показать ему стол короля Артура – реликвию, которую он двадцать лет назад показывал его отцу Филиппу Красивому¹¹.

Вполне возможно, что примерно в это время Анна впервые встретилась со старшим сыном графа Нортумберленда, молодым Гарри (или Генри) Перси, который состоял на службе у Уолси. Внушительная свита могущественного кардинала насчитывала около 450 человек, среди которых нашлось место для восьми-девяти молодых лордов, служивших у него пажами. В их числе оказался и молодой Перси. Как считает Кавендиш, он в это время постоянно бывал при дворе и «легко находил мимолетные увлечения» среди фрейлин Екатерины, одной из них была Анна. Они были примерно одного возраста (запись о дате рождения Перси отсутствует, однако, судя по всему, он родился не позднее 1502 года), и между ними возникло серьезное чувство: «тайная любовь вспыхнула с такой силой, что они обменялись обещаниями, намереваясь пожениться»¹².

Брак с Гарри Перси был заманчивой перспективой. Наследник большого состояния и обширных владений в Англии, Перси мог бы составить для Анны блестящую партию. Пожалуй, слишком блестящую. Хотя Болейны сумели подняться достаточно высоко с тех пор, как прадед Анны стал лорд-мэром Лондона, им все-таки было далеко до Перси, одного из самых могущественных и знатных семейств Англии¹³.

Когда о романе стало известно, что было неизбежно, поскольку личная жизнь никогда не была тайной при дворе, Уолси вызвал Перси к себе в Йорк-плейс и отчитал его, свидетелями чего стали слуги, в том числе и Кавендиш, который так описывает эту назидательную речь: «Я ничуть не удивлен твоему дурацкому капризу – ты зачем-то связался с этой глупой девчонкой-фрейлиной, я имею в виду Анну Болейн, и пообещал на ней жениться. Но как можно было не подумать о том положении, которое даровано тебе Господом, призвавшим тебя в этом мир?»¹⁴