Охота на сокола

Снежная Александра

В темноте дальнего угла что-то шевелится, и, отбрасывая в сторону сверток со сладостями, которые он купил для девочки, Бен бросается туда, обнаруживая свою Дохлятину сидящей на полу.

Мокрые веера ее ресниц через линзы очков похожи на крылья мотылька, а влажный бархат глаз кажется расплавленным сольвейтом — вязнешь, и не страшно утонуть.

— Что? Где? — только и получается выдохнуть, тормоша девчонку.

— Ты не будешь меня ругать? — всхлипывая, шепчет она, и у Бенджамина холодеет в груди от вида крови, проступившей сквозь намотанную на ее коленку тряпку. —

Я не специально. Я споткнулась и упала. А там та штука острая лежала, которую ты вчера принес…

Пузырь страха в груди лопается, и оттуда вылезает что-то темное и жуткое, распускающее щупальца по всему телу и не дающее сделать вдох.

Бен медленно разворачивает повязку, с помощью которой Дохлятина пыталась остановить кровь, и с трудом сдерживает накатившую тошноту.

— Ты дура? — он истошно кричит, но не потому, что зол, а потому, что рана кажется такой глубокой и ему страшно — вдруг девчонка изойдет кровью и умрет. — Тебя надо отвезти в больницу.

— Нет, меня заберут. Не хочу снова в распределитель. Не хочу без тебя… Не бросай меня. Пожалуйста. Зашей сам. Я потерплю.

Она ревела, растирая по худенькому лицу слезы, и Бен, зашивая по живому ее коленку, сам едва не плакал. От жалости к ней. От злости на себя за то, что оставил ее одну, и от бессилия, что ничего не может изменить…

Семь лет преданной службы Легиону. Тысячи спасательных операций.

Хок видел раны и пострашнее. Отрезанные руки и ноги, изуродованные взрывами трупы и обезображенные до неузнаваемости тела товарищей. Он с хладнокровием мясника научился штопать чужую плоть по живому, но самым жутким воспоминанием так и осталось та распоротая коленка Дохлятины, глядя на которую у него, подростка, от страха тряслись все внутренности.

Травмированная голова Фло почему-то вытаскивала на свет тот старый детский страх, заставляя Хока снова чувствовать себя беспомощным.

Без аппаратуры, инструментов и лекарств он начинал сомневаться в том, что способен оказать девушке квалифицированную помощь.

Вот только выбора у него опять не было никакого.

Отбросив лишние сантименты, он снял с Фло кислородную маску, повернул девушку на правый бок, сначала согнув в колене ее левую ногу, а затем левую руку в локте. Так спасателей учили поступать с бессознательными пострадавшими, получившими травму головы. Прижав подбородок Цветочка к груди, Хок начал шарить по ее карманам, продолжая тихо и ласково разговаривать с бессознательной девушкой:

— Не бойся, Цветочек. Мы же с тобой кто? Правильно — везунчики. Проверено. Смотри — мне третий раз удается избежать смерти, когда ты рядом. Знаешь, что это означает? Вместе — мы сила. Ну, что тут у тебя в карманах? Должно же у тебя там быть что-то полезное.

Хок нащупал какой-то плоский предмет в накладном кармане рукава ее форменной куртки и, когда вытащил оттуда коробочку с набором шприц-инъекций — нейробиотиком, стимулятором и обезболивающим, едва не рассмеялся от счастья.

— Ты моя правильная девочка. — вкалывая в бедро девушки по очереди лекарства, проворковал Хок. — Хороший коп всегда имеет при себе стандартный набор первой помощи раненому, да?

Ты хороший коп, Фло. Самый лучший… А я как был плохим парнем, так им и остался…

Мысленным приказом спустив с себя нанокостюм до пояса, Хок вытащил из нагрудного кармана поддетой под него футболки презерватив и, разорвав упаковку, опустил "резинку" в воду.

— Прости, Цветочек. Знаю, пошло выглядит, но нас в Легионе учили в экстремальных ситуациях использовать все, что есть под рукой. Видишь, — он поднял вверх раздувшийся пузырь, наполненный водой, — У нас теперь есть фляга. Сейчас обмоем твою голову и посмотрим, что там с твоей раной…

Но как только Хок начал поливать водой слипшиеся от крови волосы девушки, она вдруг издала глухой стон, моргнула, а потом медленно открыла глаза, расфокусированным взглядом уставившись перед собой.

— Не двигайся, Цветочек, — сипло попросил ее Хок, с надеждой и страхом всматриваясь в бледное лицо. — Тебе нельзя двигаться. Скажи, где болит? Руки-ноги чувствуешь? Меня видишь?

— Где мы? — облизав губы, прошептала Фло. — Что со мной?

— С тобой все будет хорошо, — наклоняясь к голове девушки, Хок осторожно стал отводить от по — прежнему кровоточащей раны волосы. — Слава богу, похоже, череп не поврежден… Сколько пальцев? — выставив перед ее носом растопыренную ладонь, спросил он.

— Пять, кажется… — простонала Фло, потом поморщилась и спросила: — Что случилось?

— Нас сбили, — мрачно выдохнул Хок.

— А где Вальдес и Кирстон? — видимо, имея в виду пилотов звездолета, она попыталась повернуть голову, чтобы найти их взглядом, но Хок не позволил, жестко зафиксировав ее руками.

— Я сказал, не двигайся. Мне жаль, Цветочек, но твои напарники, скорее всего, погибли. Думаю, выход из кабины пилотов заклинило и они не смогли выбраться.

Девушка сделала рваный вздох, и взгляд ее невероятных глаз стал ярким и влажным.

— Нельзя. — замотал головой Хок и, наклонившись, прижался губами к ее виску. — Тебе нельзя плакать, маленькая. Можешь сделать себе хуже. А у меня больше нет лекарств, чтобы поддерживать твое состояние в норме. Те, что были у тебя в кармане, я уже использовал. Нам надо дождаться команду спасателей. Думаю, они скоро прибудут. Нас должны искать. Агни будет искать. Обязательно будет.

Отстраняясь от девушки, он сдернул с себя футболку и стал рвать ее на ленты, которыми потом начал перевязывать голову Фло, чтобы остановить кровь. Учитывая степень и область рассечения, такая повязка была довольно поверхностной помощью, но зато позволяла продержаться до подхода спасателей.

— Ну вот. Потерпи немного. Скоро все закончится, — пытаясь приободрить Фло, улыбнулся ей Хок.

— Пить, — шепнула она.

— Нельзя, — опустив в холодную воду оставшийся кусок изодранной футболки, Хок приложил его к затылку девушки. — Тебе сейчас нельзя ни пить, ни есть.

— Тошнит, — пожаловалась Фло.

— Знаю, Цветочек, — оттирая лицо девушки от крови, ответил Хок. — Постарайся заснуть, пока действует обезболивающее. Хочешь, я буду рассказывать тебе что-нибудь? Хочешь сказку? Я, правда, знаю только одну…