Охота на Сталина, охота на Гитлера. Тайная борьба спецслужб

Соколов Борис Вадимович

Вероятно, после войны руководство госбезопасности все еще питало надежду, что преемники абвера вновь выйдут на связь с Гейне и тогда организация «Престол» еще пригодится. Не исключено также, что Демьянов продолжал поддерживать знакомство с Андреевым (если именно ему была подарена книжка в конце 1946 года). Однако контроль над оставшейся в СССР немецкой агентурой оказался в руках Гелена, справедливо считавшего Гейне двойным агентом и информировавшего об этом американскую разведку, с которой тесно сотрудничал в первые послевоенные годы. Очевидно, неудачная миссия Демьянова в Париже подтолкнула Судоплатова и других руководителей советской разведки к выводу, что «Престол» никакой пользы более не принесет. И тогда была дана санкция на арест Даниила Андреева и членов его кружка. Это произошло в апреле 1947 года. Недавно опубликованные материалы следственного дела Андреева доказывают, что его обвиняли в прогерманских симпатиях. Решением Особого совещания Андреев и некоторые другие из его знакомых получили по 25 лет – высшая в ту пору мера наказания, поскольку смертная казнь была на короткое время отменена. Отбывать срок Даниилу Андрееву

пришлось не в лагере, а во Владимирской тюрьме, где содержали самых опасных государственных преступников. По иронии судьбы сюда позднее угодил и генерал Судоплатов, несправедливо осужденный по сфальсифицированному делу о заговоре Берии.

К сожалению, о немецких шпионах в годы Великой Отечественной войны опубликованы пока документы и материалы столь противоречивые, что дают основание для взаимоисключающих версий. Я сознательно не пытаюсь сгладить эти противоречия. Тут уж, читатель, ничего не поделаешь. Свидетели событий более чем полувековой давности почти все уже умерли. Документы частью уничтожены, частью хранятся в недоступных для простых смертных архивах спецслужб, которые не спешат делиться ими с широкой общественностью. Наводит на размышления, например, тот факт, что ни одна публикация как в нашей стране, так и на Западе не является публикацией документов в строгом смысле слова. Донесения и протоколы допросов приводятся, как правило, без ссылок на архивы, где они хранятся. Только в книге Кукриджа есть точные указания на архивные единицы хранения. Однако здесь все цитаты приведены в переводе на английский, и нам трудно судить, в чем именно при переводе мог быть искажен смысл подлинника. Кроме того, западные авторы, подобно советским, вполне могли присочинить какие-либо подробности или вообще дать ложную картину событий, особенно если это диктовалось интересами спецслужб, с которыми многие из них, вроде Кукриджа, были связаны в течение долгого времени.

Поэтому, дорогой читатель, я вынужден давать тебе не строго выверенную и ясную картину немецкого шпионажа в СССР в военные годы, а привожу хотя и обработанный, пропущенный через сито исторической критики, но все же только материал, из которого ты сам волен отбирать то, что покажется тебе более правдоподобным и заслуживающим доверия, и отбрасывать факты, на твой взгляд, фантастические и не имеющие никакого касательства к истине. Только помни при этом, что правда подчас оказывается фантастичнее любого самого смелого вымысла.

В целом создается стойкое впечатление, что в своих воспоминаниях чекисты сильно преувеличивают масштабы своих успехов в деле дезинформации противника с помощью радиоигр и двойных агентов, равно как и число таких шпионов. Несомненно, абверу и другим разведслужбам Германии, по крайней мере, несколько раз во время войны удавалось получить достоверную информацию от своих источников в высших советских штабах. Но вот кто именно были эти агенты – нам и сегодня остается только гадать. Что ж, ни одна разведка в мире не любит раскрывать биографии «своих людей». Пока что мы имеем очень отрывочные и противоречивые сведения только о жизнен ном пути «агента 438» (он же Владимир Минишкий или Мишинский). О неизвестном информаторе из штаба Рокоссовского радисте Александре, как и о многих других, нельзя вообще сказать ничего определенного, кроме того, что ряд приписываемых им сообщений оказался вполне достоверным.

Часто в поддержку тезиса, что почти все агенты, работавшие на абвер в Москве, в действительности были завербованными НКВД двойными агентами, выдвигают следующий аргумент. Не могли агенты такого уровня и связанные с ними радисты работать в высших советских штабах и учреждениях в течение многих месяцев и даже лет: их очень быстро разоблачили бы. Ведь обычно их раскрывают в течение нескольких недель, реже – месяцев, как только обнаруживается утечка информации или пеленгуется активно работающий радиопередатчик. На это можно возразить: НКВД, по крайней мере, в первые годы войны, не располагало хорошими пеленгаторами К тому же некоторые радисты, вроде упомянутого Александра, могли работать на штатных армейских радиостанциях и таким образом вообще оказаться вне поля зрения радио-пеленгационных подразделений контрразведки. Мы также не знаем, в течение какого времени работали те или иные агенты и принадлежит ли информация, содержащаяся в том или ином донесении, одному или нескольким лицам. Минишкий-Мишинский, например, если верить Кукриджу, трудился в ГКО всего три месяца, а за такой короткий период времени вполне мог остаться нераскрытым.

Столь же мало, как о настоящих немецких агентах в СССР, мы знаем и об агентах мнимых, двойных агентах, водивших за нос немецкое командование. Пожалуй, единственное счастливое исключение здесь – А. П.Демьянов, о судьбе которого мы столь подробно рассказали читателям. Между тем даже в немецких источниках встречаются описания операций, почти наверняка проходивших при деятельном участии советской контрразведки. Я расскажу только об одной из них, начавшейся в одно время и в том же самом месте, что и воссозданная в романе Владимира Богомолова и, скорее всего, рожденная фантазией писателя, операция советских военных контрразведчиков по ликвидации немецкой разведывательной группы под условным названием «Неман».

Итак, время действия – август 1944 года. Место – Белоруссия. Действующие лица – агенты немецкой разведки под кличками Игорь и Грегор. Их историю и «боевые подвиги» на поприще служения вермахту довольно подробно описывают Кукридж и Уайтинг.

Игорь – это Василий Антонович Скрябин, родившийся 13 мая 1920 года в Нижнем Новгороде. Родителей его, по Кукриджу, звали Петр Давыдович и Мария Иосифовна. Тут сразу возникает неразрешимая пока загадка: почему будущий немецкий агент носил отчество, отличное от имени отца? Кукридж вообще безапелляционно утверждает, что этот Скрябин был не больше не меньше, как родной племянник заместителя Председателя Совнаркома

и наркома иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова, чья настоящая фамилия была Скрябин. Он и не объясняет, каким это образом отец агента – Петр Давыдович Скрябин стал родным братом Вячеслава Михайловича Скрябина. Уайтинг вот не решается на столь сенсационное сообщение. Скорее всего, агент Игорь был однофамильцем могущественного члена Политбюро, да и то если только Скрябин – подлинная его фамилия. Сходятся Кукридж и Уайтинг в одном: родители Василия Антоновича были репрессированы «за контрреволюционную деятельность», отчего советскую власть он сильно невзлюбил. Учился он в Московском университете, по другой версии – в политехническом институте (куда сыну репрессированных родителей тогда попасть было очень непросто). Из университета (института) его призвали лейтенантом в 38-й гвардейский полк, и при первой возможности 17 августа 1941 года Василий Антонович сдался противнику. Заметим, что к тому времени советских гвардейских дивизий еще не существовало. Единственным исключением были части реактивных минометов, славных «катюш», которым еще при формировании присваивался статус гвардейских. Возможно, в одном из полков «катюш» и служил Скрябин. Он прошел специальную подготовку как агент абвера и, по Кукриджу и Уайтингу, несколько раз с успехом выполнял разведывательные миссии за линией фронта.

Под агентурной кличкой Грегор скрывался немец Альберт Мюллер, родившийся 11 ноября 1909 года в Санкт-Петербурге. Его отец, Лео Мюллер, представлял в России интересы одной крупной германской текстильной компании. Мать же, по уверению Кукриджа, была русской, Евгенией Павловной Столяр, принявшей позднее фамилию мужа. Заметим, что девичья фамилия матери агента сильно напоминает еврейскую, и не исключено, что, как и руководитель резидентуры» Макс», Грегор имел в своих жилах толику еврейской крови, что не мешало ему сотрудничать с немецкой разведкой.

Альберт учился в Ленинграде на инженера-электротехника, а когда в 1928 году после смерти отца они с матерью эмигрировали в Германию, продолжил образование в Лейпцигском университете. За несколько лет до начала войны благодаря свободному владению русским языком он стал сотрудником абвера.

9 августа Игорь и Грегор – эта «сладкая парочка» – начали подготовленную по приказу Гелена операцию «Дрозд». Сперва агенты в роли офицеров Генштаба Красной Армии должны были разведать дислокацию советских войск в районе Витебска, а затем, под видом демобилизованных из армии, проникнуть в Москву и поступить работать на военный завод, в Госплан или какой-нибудь наркомат, чтобы собрать сведения о военном производстве и переброске на фронт войск и боевой техники. Очень странно, однако, почему Гелен такое пристальное внимание уделил Витебску, который к моменту начала операции «Дрозд» был уже в глубоком тылу наступающих советских армий. Так или иначе «дрозды» были ночью благополучно сброшены с парашютами в советский тыл и утром явились в штаб 11 – й гвардейской дивизии генерала Козлова в городе Острове. Остров, надо сказать, совсем не в Витебской, а в Барановичской области, недалеко от тогдашней линии фронта, так что Кукридж здесь от истины как будто не отклоняется. Свежеиспеченные генштабисты майор Посухин или Посючин (Грегор) и старший лейтенант Красин (Игорь) встретили в штабе дивизии, как писал позднее Грегор в Донесении, столь теплый прием, с обильной выпивкой, что сразу вспомнились сцены бессмертной комедии Гоголя «Ревизор». От Козлова агенты направились в Витебск в любезно предоставленной генералом машине с шофером. Из Витебска они передали по радио собранную информацию и, сменив документы, двинулись в Москву. Теперь они превратились в офицеров, откомандированных из армии для работы в народном хозяйстве как имеющих ценные технические специальности. Игорь устроился на работу в Госплан, а Грегор – на электрозавод. Они поселились на московской окраине, в деревянном бараке с коридорной системой, в одной комнате. В один прекрасный день, точнее, вечер агенты решили вновь выйти в эфир, но обнаружили, что батарейки у рации сели, и ее пришлось подключать к общей электросети дома. Вдруг Грегор заметил, что лампочка в комнате мигает, повторяя передаваемые по рации сигналы. Тут к ним в комнату вошла соседка, молодая, симпатичная девушка двадцати с небольшим лет. От манипуляций Игоря и Грегора с передатчиком у нее возникли перебои с напряжением в электроплитке, на которой она готовила свой ужин, и Марфа решилась попросить соседей – инженеры все-таки – починить плитку. Игорь второпях забыл спрятать наушники, и Марфа сразу поняла, что перед ней немецкие шпионы. Грегор мучительно размышлял, надо ли теперь во исполнение операции убивать Марфу и куда прятать тело. Однако беспокоились друзья напрасно: Марфа, на их счастье, оказалась убежденной антикоммунисткой и к тому же по уши влюбилась в молодого и симпатичного Игоря. Смышленая девушка не только смогла достать остродефицитное в военной Москве питание для рации, но и стала выполнять другие тайные поручения, и Грегор получил у Гелена разрешение завербовать ее.

Игорю в Госплане, удалось познакомиться с каким-то высокопоставленным чиновником из Наркомата путей сообщения, большим любителем выпивки и денег, выказывавшим склонность к коррупции. Игорь решил, что называется, взять быка за рога и после очередной попойки прямо предложил своему собутыльнику продать график железнодорожных перевозок на ноябрь и декабрь 1944 года (дело было в октябре), на что чиновник вполне трезво запросил солидную сумму – 40 тысяч рублей. Таких денег у друзей не оказалось, и пришлось по радио просить Гелена срочно прислать курьера с деньгами. Курьер по кличке Петр был сброшен с парашюта в окрестностях Москвы и благополучно приземлился. Передав требуемую сумму Грегору и Игорю, Петр, русский перебежчик, двинулся, по утверждению Уайтинга, аж в район Вологды, чтобы установить там контакт с большой группой немецких солдат, бежавших из советских лагерей или каким-то невероятным образом избежавших пленения и сумевших даже установить радиосвязь со штаб-квартирой Гелена.