Охота на судьбу
Шрифт:
Глава 13. Совет богов Фархорна
Просторная мраморная зала Восходящего дворца - обители богов Фархорна, ничуть не уступала дворцовым помещениям имперской цитадели Вел-Акт-Нэма III и в настоящей момент служила местом совещаний Творцов. Высокие своды зала, казалось, не имели ни конца, ни края, устремляясь ввысь, и лишь где-то вдалеке, наконец, упирались в потолок, являющий собой зеркальное покрытие, которое отражало все, что происходит в самом зале. Однако же при внимательном изучении необычного зеркального потолка, можно было сразу понять, что он не имеет ничего общего со знакомым всем людям предметом обихода. Ведь все, что происходило в зале, отражалось на этом странном покрытии полноразмерно, будто значительного расстояния между зеркалом и объектами внизу попросту не существовало. Изредка «зеркало», походя на настоящее море, пускало
На вопрос о том, где же располагалось это божественное строение, уместившееся на парящем островке суши, ни один из живущих на Фархорне людей не смог бы дать точного ответа. Да и о чем говорить! Ведь все божественное выходило у простого человека за рамки осознанного, а, следовательно, полноправно могло считаться чем-то бредовым.
А вера? С ней, конечно, незадача. А, впрочем, она как бы «ни здесь» и «ни там», она «посередине». Народы Фархорна, в большинстве своем, верили в богов. Хочешь - не хочешь, а верить приходится - жизнь-то не сахар. Просто, если бы речь зашла о том, где именно обитают боги, то тут, конечно, возникло бы явное недопонимание. Они же боги! Великие создатели! Какие еще парящие цитадели и прочая чепуха?! «Эх… но ведь и им, беднягам, ведь тоже жить где-то надо», - ответил бы на это бездомный поэт.
Впрочем, самих создателей вся эта болтовня навряд ли бы заинтересовала, ибо были дела и поважнее. И вот как раз сейчас настало время для очередного заседания Совета богов. С потолочного зеркала было довольно-таки хорошо видно всех присутствующих, сидящих за широким совещательным столом треугольной формы. В самом центре стола, на стороне, противоположной вершине фигуры, расположился магистр Кармгос - глава совета богов Фархорна. Человеческий облик верховного божества являло собой худощавое, сухое лицо со строгими чертами. Казалось, этот суровый вид, избранный магистром, был напускным, необходимым для поддержания дисциплины среди подчиненных. Но создавалось впечатление, что со временем его лик попросту затвердел, подобно глине, обработанной на огне, и теперь являл собой вечно заостренное, серьезное выражение. Официальный костюм серого оттенка, под стать тем нарядам, которые носили Сенвильские чиновники на заседаниях Верховного совета, лишь подчеркивал его отношение к работе, исключая даже возможность праздности и приятного времяпровождения.
По правую его руку расположилась Элисинда – богиня-архитектор Фархорна. С важным и при этом отстраненно-холодным видом, она неспешно листала свою записную книжку, даже не удостаивая кого-либо из окружающих своим взглядом. Она словно давала понять всем коллегам, что между нею и ими, ну, за исключением, разве что, самого Кармгоса, существует огромная пропасть, и что весь этот преисполненный гордыни и собственной значимости образ, который она постоянно являет окружающему миру, ни в коем случае их не касается. Несмотря на то, что богиня, представшая в образе женщины средних лет, находилась не во главе треугольного стола, она, тем не менее, не чуралась одеваться, как Сенвильская особа королевских кровей. Хотя, быть может, отчасти за всеми этими пестрыми одеяниями и шелковыми шалями виднелась лишь банальная попытка прикрыть свою не сказать, что особо симпатичную, внешность? Кто знает, кто знает…
По левую руку от магистра сидел мессир Найтэлий, печально известный большинству жителей Фархорна, как повелитель упадка и смерти. Несомненно, для мироздания это был всего лишь инструмент балансировки численности населения мира и не более того. Для фашхаранцев же Найтэлий был и вовсе почитаем, ибо покровительствовал одному из важнейших государственных течений империи - некромантии. Наверняка, в мыслях любого из жителей, имеющих хоть малейшее представление об этом божестве, Найтэлий представал в образе страшного, уродливого, закутанного в балахон существа, лишь отдаленно напоминающего человека. Да и, вдобавок ко всему, сознание людское, для пущей убедительности, наверняка дорисовывало данный образ, добавляя к нему костлявые конечности, лишь в некоторых местах обтянутые тонкой мертвенно-бледной кожей, покрытой ужасными язвами. Но мессир Найтэлий ломал все сложившиеся стереотипы! Причем ломал полностью и, в подтверждение этого, господин упадка и смерти, одетый в аккуратный коричневый костюм, который подошел бы какому-нибудь Сенвильскому клерку на Зильйоне, поправил прекрасно подобранный к своему туалету галстук золотистого оттенка и продолжил помешивать серебряной ложечкой крепко заваренный черный чай. Лишь изредка он поправлял свободной рукой свои спадающие до самых плеч русые волосы, которые норовили загородить ему обзор. Если бы случайный посетитель, не имеющий представления о том, кто находится перед ним, должен был бы сию же минуту указать на того, кто, по его мнению, более походил бы на бога упадка, то он, непременно, указал бы скорее на Кармгоса, нежели на Найтэлия, который, хоть и уступал
По правую руку от Элисинды с очень занятым видом пыталась что-то начеркать в своем рабочем дневнике богиня жизни – Мерлиния. Как оказалось, обаятельная дева, одетая, словно на бал, в зеленое платье, неумело, но от этого не менее усердно, карябала в своем дневнике рисунок деревца. То ли это была ива, то ли дуб, а, может, и вовсе сосна. Не сказать, что богиня жизни была хорошим творцом по части изобразительного искусства, потому как любой, заглянувший Мерлинии за плечо, сию секунду убедился бы в этом. Но будем надеяться, что по части основной профессии она была более умелым специалистом.
Место, находившееся левее мессира Найтэлия, пустовало. Другая сторона была занята слугами Кармгоса – Таймпусом и Грейвоуном. Мрачные, серьезные, одетые строго по форме, под стать своему господину, помощники, разделяли его убеждения по части дисциплины. Грейвоун – полубожество, судья и тюремщик в одном лице, распределяющий людские души согласно содеянному ими в качестве живых существ при жизни. Он, был немного толстоват и с явным трудом влезал в свой серенький сюртук, да и вообще, по его внешнему виду можно было сказать, что этот низкорослый обладатель коротеньких ножек медлителен, словно улитка. Однако же Грейвоун был крайне расторопен по части процессуальных дел. Приговоры выносились молниеносно, и так же скоро осужденные направлялись туда, куда им и следует – в сумеречную темницу, место, где каждому воздавалось по их заслугам. Ну, естественно, все это касалось лишь тех, кто мог считаться преступником относительно прожитой им жизни. Остальным же было уготовано нечто иное.
Таймпус, сидевший рядом с Грейвоуном, раздосадовано покачивал головой, поглядывая через окуляр монокля на карманные часы, золотая цепочка которых выглядывала из нагрудного кармашка его темного пиджака. Чем был так опечален полубог времени, было неизвестно, однако его поджатые от негодования губы никак не хотели возвращаться в исходное положение.
Напротив слуг магистра сидела очень странная пара. Девушка и старуха отличались друг от друга во всем, начиная от одежды и заканчивая предназначением. Одна из них - Фьёльри, цветущая и благоухающая юная дева, облаченная в белое длинное платье, весело выстукивала пальцами по столу незамысловатый ритм, словно играя на воображаемом рояле, под аккомпанемент негодующего сопения Элисинды. Фьёльри, она же полубогиня удачи, изо всех сил пыталась своим музицированием привлечь внимание своей хозяйки - Мерлинии, однако все было тщетно, ведь искусство требует не только внимания, но и, как говорится, жертв. И потому, жертвуя своим вниманием, богиня жизни никак не могла услышать сигналов, посылаемых прислужницей, и продолжала с завидным упорством творить в своем дневнике.
Рядом с Фьёльри расположилась полная ее противоположность - полубожество смерти и слуга Найтэлия - Мортреза. Старая женщина, чье морщинистое, бледное лицо чуть выглядывало из-под черного капюшона балахона, нашептывала что-то своей юной соседке, на что та по-детски хихикала, напоминая непослушную внучку, которой ее любимая бабушка вновь давала дельный совет о том, как надо вести себя в обществе. Словом, эти две противоположности, вопреки всему, прекрасно сошлись и, пожалуй, даже дополняли друг друга, образуя, с одной стороны, противоречивое, а, с другой стороны, закономерное единство.
– Ну, что же, - нахмурив брови, промолвил Кармгос, поймав взглядом кивок Таймпуса, убравшего на место свои карманные часы, - время начинать заседание Совета, господа.
В помещении сию минуту образовалась тишина, и даже Мерлиния, наконец, оторвалась от своего творения и прекратила скрести пером в дневнике.
– Для начала я хотел бы огласить общее положение дел на Фархорне, - продолжил магистр, - в целом осмотр показал удовлетворительную работу всех ведомств. Погодных аномалий, незапланированных моров, серьезного нарушения баланса мной обнаружено не было, однако…, - с ударением произнес магистр, и все в зале удрученно вздохнули, так как с этого слова, по обыкновению, начинался «разбор полетов», - однако имеются некоторые недоработки, которые необходимо устранить.