Охота на сверхчеловека

Казаков Дмитрий Львович

Поэтому он сбегал к китайско-итальянской пиццерии, где купил большую пиццу на вынос, в красивой цветной коробке. Натянул ту из полученных от Матея бейсболок, что до сего дня не надевал – розовую, с желтым утенком придурковатого вида. Затем вернулся к дому, прислонился к стенке и стал ждать.

Когда уловил шум за дверью, встал прямо перед ней и постарался изобразить смущение.

– Ой! – сказала крайне легко одетая девица лет шестнадцати, выпархивая из подъезда. – Ты что на дороге встал?

– Извините, – ответил Семен, улыбаясь как можно

шире и глупее. – Все время становлюсь, где не надо. А можно я внутрь, пройду? А то вот принес заказ. Несколько раз попытался дозвониться в квартиру, а вызов не работает…

Тот, кто кажется глупым, вызывает доверие, а не тревогу, даже если это помятый мужик с побитой мордой. Ну а невиннее разносчика пиццы может быть только розовый поросенок.

– Эта хреновина все время барахлит, – девица заулыбалась и поспешила по своим делам, а Радлов перехватил дверь за миг до того, как она закрылась. Прошел мимо лифта и вихрем взлетел по лестнице на третий этаж.

Прокрался к узкой лесенке, ведущей к двери на чердак. Поднялся и обнаружил, что ее заперли на самый обычный механический замок. Коробка с пиццей оказалась на полу, а Семен запыхтел, вцепившись в металлическую дужку. Показалось, что сломаются пальцы или лопнут, не выдержав сумасшедшего напряжения, мышцы. Но замок с сухим треском разломился.

Радлов едва успел подхватить обломки у самого пола. После чего замер, посасывая ссадины на пальцах и вслушиваясь. Не обратил ли кто внимания на его возню? Не решил ли глянуть, кто тут развлекается?

Хлопнула дверь, судя по всему, на втором этаже. Донесся скрипучий старческий голос, размеренные шажки. Запищал замок подъезда, сообщая, что он открыт, долетел раскатистый кашель, и все стихло.

Семен подобрал пиццу, проскочил за дверь и плотно закрыл ее за собой.

Чердак был велик. Столбы света подали через квадратные, заросшие грязью оконца. Темнели могучие балки, на полу лежал толстый слой пыли, в углах стояли громадные сундуки. Тут могли водиться привидения, самые настоящие, с цепями и замогильным воем…

Но призраков заметно не было. Как и выхода на крышу.

– Что за ерунда? – пробормотал Радлов. – Не может такого быть. Должен иметься какой-то люк, что ли…

Вопреки его убежденности, потолок выглядел монолитным, как скала. Оставалось признать свое поражение и возвращаться, либо… воспользоваться одним из окошек.

– А что, можно… – Семен снял мерзкую бейсболку, пиццу засунул в рюкзак. Примерился и попытался запрыгнуть на одну из балок. Но не рассчитал сил, чуть не врезался головой в потолок и грохнулся так, что едва не проломил перекрытия.

Несколько минут потратил на то, чтобы отдышаться и помассировать занывшие после падения икры. Затем прыгнул еще раз, больно ударился о балку животом и повис на ней, точно пиявка на палке. Перекинул одну ногу и осторожно встал, стараясь не глядеть вниз.

От страха высоты Радлов, несмотря на всю сверхчеловечность, так и не избавился.

– Зараза… – пробормотал он, обнаружив, что окошко закрыто наглухо.

Накатила злость, и удар кулаком показался таким же естественным, как чихание при зуде в носу. Полетели осколки, один из них воткнулся в щеку. Из ранки потекла кровь, так же как и из разбитых костяшек пальцев.

Семен подумал, что если дело так пойдет, то скоро изуродует руки сильнее, чем лицо. Осторожно вытащил из рамы остатки стекла. Подтянулся и начал протискиваться через оконце. В лицо ударил свежий ветер, солнечный свет после чердачного полумрака показался необычайно ярким. Радлов зажмурился, смаргивая набежавшие слезы.

Когда глаза привыкли, смог оглядеться.

Окошко выходило на боковую поверхность трапециевидной в сечении крыши, покрытой красной черепицей. Откос заканчивался оградкой высотой в ладонь, за ней лежал провал, отделявший здание от соседнего дома. Особняк АСИ располагался правее, его видно не было.

С крыши можно было разглядеть громаду торгового центра «Новый Смихов». На севере поднимался Петржен, на юге виднелся шпиль Смиховского вокзала. Далеко за Влтавой торчала двойная «спица» телевизионной башни. Солнце неспешно уползало к горизонту.

– Ладно, теперь отступать поздно, – пробормотал Семен. Развернувшись, он оттолкнулся от рамы и полез вверх.

Черепица скользила под руками, ноги срывались. Но он цеплялся изо всех сил, не обращая внимания на оцарапанные пальцы.

Тяжело дыша, точно вынырнувший на поверхность кит, забрался на плоскую часть крыши. Некоторое время полежал, отдыхая, а затем пополз в сторону Пльзеньской улицы. Встать в полный рост не рискнул – мало ли кто в этот момент смотрит на крышу? Фигура стоящего человека сразу бросится в глаза, а разглядеть лежачего не так просто.

Сначала показалась крыша розового особняка, приятно ровная, с парой каких-то будочек и множеством антенн. Потом стала видна уходящая вниз стена, ряды окошек. В последнюю очередь открылся уставленный машинами дворик.

– У, как высоко… – Радлов подумал, что снизу дома казались много ниже. Страх заставил оцепенеть мышцы. – Но я должен прыгнуть. Просто обязан… Иначе зачем сопротивлялся, не давал себя поймать?

В дни после трансформации не раз думал, что разучился бояться совсем. Но выяснилось, что это не так, и что кое-какие фобии, присущие историку из Нижнего Новгорода, живы и прекрасно себя чувствуют.

А может, давали знать себя последствия того, что Семена в последние дни много били по черепу?

Но в любом случае при взгляде в пропасть, что разделяла дома, голова начинала кружиться, а в желудке – неприятно ныть. Хотелось закрыть глаза или сигануть вниз и не мучаться.

– Ничего, это мне только кажется… – задом отполз обратно. Встал в полный рост. Несколько раз глубоко вздохнул, и рванул с места, словно прыгун в длину.

На самом крае крыши оттолкнулся изо всех сил. Засвистел в ушах воздух, в лицо ударил тугой кулак ветра. Мелькнули далеко внизу блестящие крыши автомобилей, стал слышен сердитый голос.