Охота на тринадцатого
Шрифт:
Он еще подумал.
— А заодно и всему летно — подъемному составу, самому героическому составу в мире, — угрюмо и несколько невпопад заключил он. — Знаете что? Давайте-ка подтягиваться к матке, вот что. Наши возвращаются, как-то бы вместе со всеми, не выделяясь? А то отвечать за ваше допоборудование никакого желания нет…
— Эт мы щас! — оживился стрелок. — Не выделяясь — эт мы просто, это вам не на идиотские вопросы отвечать…
— Опознаватель включи! — напомнил пилот командиру. — А то будет, как в прошлый
— В прошлый раз мы на тральщике вернулись! — буркнул командир. — А вот в позапрошлый… но ты молодец. Включил. Если оно, конечно, работает после олл — аут. После олл — аут, бывает, даже освещение вышибает. В защищенных каютах. И как дадут нам из российских лазеров, самых метких лазеров в мире…
— Э — э, как это — включить опознаватель? — опомнился офицер. — Его разве выключали… то есть разве его возможно выключить?!
— А как, по — вашему, мы к матке европейцев подошли? С российским опознавателем, чтоб вы знали, мы бы только до зоны безусловного поражения лазерами смогли б подойти, никакая невидимость не спасла б.
— Вы слушайте, кэп, командир умные вещи говорит, не зря он связью заведует! — посоветовал стрелок.
— Ой, мамочки, — тихо сказал пилот.
В прозрачной сфере перед ними медленно плыла матка. Изуродованная взрывами ракет, потерявшая экраны Фридмана беспомощная российская матка — самая защищенная матка в мире. Все же план европейцев, так здорово предугаданный экипажем, удался. Удался частично, но оттого не менее страшно.
— Ну что ж мы, русские, ничему не учимся? — безнадежно спросил стрелок.
Ему никто не ответил.
— В разбитые створки заныривай, — угрюмо посоветовал командир. — Серж!
— Я туда не пойду, — заупрямился пилот. — Там меня убьют. Выпускающие за разбитые створки нас голыми руками задушат. А механики на трупах попрыгают.
— Я что сказал? Я сказал — в разбитые створки! И убрать показания с внутреннего контроля. Иначе точно задушат. А так скажем, оно само.
Пилот молча направил дисколет к пролому в боку матки.
— Какие показания? — запоздало вскинулся офицер. — Как — убрать?
Экипаж проигнорировал непосредственное начальство с удивительным единодушием, и офицер замолчал. Дисколет мягко вильнул, поднырнул под обрывок металла и аккуратно подкатился к шторе ремзоны. Ни выпускающих, ни механиков пока не было видно — что им делать в безвоздушном пространстве? Разве что ставить аварийные перепонки. Но этой работы хватало с избытком по всей матке.
— Доверни.
Пилот молча довернул. Полыхнуло.
— Олл — аут! — удовлетворенно сообщил командир. — Через пробитые створки раз — и точно по блоку памяти внутреннего контроля. Все претензии — к европейцам. Но если кто из офицеров желает отдать полугодовой оклад на ремонт, то может настучать. Пожалуйста.
— Техники все видели, — неловко сказал офицер. — На головы олл — аут
— Без паники, кэп. Ну видели техники. Ну и что? Что они видели? Бабах, взрыв, все в дыму, обломки летают, сирена орет, диафрагмы щелкают как бешеные… кэп, вспомните себя в первом бою, много вы там поняли? А для механиков ракета в стартовых створках — точно первая, а первая ракета очень эмоционально переживается!
— Но взрыв был изнутри, и любая экспертиза…
— Ах экспертиза. То-то матке сейчас до экспертиз. Ей бы экраны Фридмана восстановить. Да пробоины залатать…
— Экраны Фридмана, — странным голосом сказал офицер. — Не понял. Они снаружи не сбиваются…
Захлопнул лицевой щиток и полез из дисколета. Экипаж без разговоров последовал за ним.
— Поставьте аварийную заплату! — приказал офицер. — Быстро! Мне внутрь надо, без заплаты двери не открыть!
Не вытерпел, сам вцепился в установочный блок. Заплата неуклюже поворочалась и встала на место, перекрыв пробоину. Ударом выплеснулась и затвердела ремонтная пена. На стартовую площадку мощным потоком пошел воздух, офицера даже качнуло.
— Кэп, если быстро, то есть ремонтный тамбур, — подсказал командир.
— Зачем мне ремонтный тамбур? А то я сам не знаю о ремонтных тамбурах! Совсем-то за идиота не держите! Мне к генераторам Фридмана, а они знаете, где?!
— А вы знаете, что туда охрана не пускает? — ответно рявкнул командир.
— Я — офицер!
— Посмотрим!
В злом молчании они ждали разблокировки дверей.
— Я услышал вашу информацию о европейских резидентах, — буркнул офицер. — Может, я и плохой стрелок, но штабную работу выполнял как положено — и передал что положено и кому положено сразу!
— И что?
— Экраны Фридмана не работают, вот что. А он туда один пошел, некому больше…
В молчании они побежали по осевой к генераторным отсекам. Охраны на месте не оказалось. На бегу офицер выдернул из крепления личное оружие — но выстрелил первым не он, а командир.
— Ду — дах!
Фигура взмахнула руками и рухнула.
— Попалась, сука! — хищно сказал командир. — Стрелок, проверь! И добавь!
— Ду — дах!
— Это же наша медичка! — охнул офицер. — Вы медичку застрелили!
— Ага!
Офицер дернулся к лежащей женщине, но передумал, махнул пистолетом и рванул дальше. И остановился. В раскрытой диафрагме генераторного отсека лежал убитый. Рабочая униформа потемнела от крови.
— Ну и что тут делал электрик? — пробормотал командир. — Пилот, генераторы проверь…
Пилот молча протиснулся в отсек. Офицер откинул лицевой щиток. Присел рядом с убитым, вгляделся в его и в смерти упрямое лицо. Шмыгнул носом, не выдержал и смахнул злые слезы.
— Кэп?