Охота на ведьм
Шрифт:
— Э-э-э… — замычал Семенов пра-пра-пра-дед, не зная, что отвечать. — А младшие как?
— Бегают, тоже обновами хвастают.
— Ясно… — только и сказал он.
Далекая прабабка еще что-то радостно рассказывала, но прадед ее уже не слушал. Он встал, надел сапоги, шапку, вышел на улицу и пошел прочь из деревни.
Оксана, ничего не понимая, снова бросилась следом за ним, но услышала лязг открывающейся двери и радостный голос тети Веры:
— Ксюшенька, девочка моя! Да как же ты время-то нашла, чтобы до меня приехать! А я вот видишь…
— Вижу, вижу, тетечка
Пока Оксана ревела, тетя Вера спокойно гладила ее по волосам, как маленькую девочку.
— Теперь давай рассказывай, что у тебя стряслось? — спокойно спросила она, когда Оксана почти успокоилась. И Оксана, всхлипывая, поведала тетке всю историю. Слушая, тетя Вера понимающе качала головой и улыбалась.
— Чего ты улыбаешься? — наконец засмеялась Оксана сквозь слезы. — Весело тебе, да?
— Ой, Ксюша! — вздохнула тетя Вера. — Я столько тут историй выслушиваю, что кабы вместе с вами всеми реветь, то слез не хватит.
— Но я правда не виновата! Ты мне веришь?
— Конечно, конечно верю, девочка моя. Только ты знаешь, мало кто из живущих здесь считает себя виноватой.
— Но я правда не подписывала эти бумаги! — воскликнула Оксана. — И не крала никаких денег!
— Верю… — кивнула тетя, — но это не значит, что ты не виновата в том, что с тобой случилось.
— Так, а в чем я виновата? — Губы Оксаны снова задрожали…
— Знать бы в чем, так самое время покаяться. Отец небесный и отпустил бы грех. Может, в том, что Алексей этот твой мало денег зарабатывал. А может, что кому-то дорогу перешла да на подлость такую толкнула. Ничего с тобой не происходит без твоего участия. Раз так вышло, значит, где-то ты ошиблась.
— Даже если ошиблась, то при чем тут грех-то? В чем каяться?
Тетя Вера улыбнулась:
— А ты сама прислушайся: грех — погрешность. Погрешность — ошибка. Грехи, Ксюшенька, — они ж не от злого умысла, они от неумения, от незнания. Никто не виноват в наших ошибках, даже мы сами. Человек изначально грешен, потому что рождается на свет, жить не умеючи. И всему учится сам, ошибаясь и ушибаясь. А покаяние — это ж не просто «Господи, прости меня грешную». Это понимание своей ошибки и поиск правильного решения. Еще Иисус сказал, что в чужом глазу мы соринку видим, а в своем бревна не замечаем. Чужие ошибки видеть легко. Вот и ты видишь — и ошибку Алексея, и ошибки тех, кто его на этот грех толкнул… А свои ошибки ты не видишь. А именно их в первую очередь искать надобно. Вот для того Бог тюрьму и придумал, чтобы было время спокойно посидеть, подумать, покаяться.
— И что ты мне предлагаешь? Пойти, сдаться? Потом сесть в тюрьму и каяться?
— Ну, зачем же? Ты уже здесь. Сиди, думай.
— Но не могу ж я сидеть у тебя тут вечно!
— А зачем вечно? Сиди, пока не поймешь.
— И что? После того как я пойму и покаюсь, вся проблема сама собой рассосется?
— Ой, Ксюша, не ведаешь ты чудес божьих, — улыбнулась тетя Вера и покачала головой. — Ты извини, я на минутку пришла. Меня там ждут. А с тобой
Оксана осталась на распутье. То ли ей вспоминать, где она ошиблась в руководстве своей фирмой, то ли бежать догонять далекого прадеда, который опять двинул непонятно куда. Недолго думая, она махнула рукой и побежала, а точнее, полетела по следам прадеда.
Она догнала его меж двух сел. Он шел и искал то место, с которого неведомый советчик велел ему повернуть в лес. Вскоре он свернул с дороги. Неизвестно сколько времени бродил он по лесу, но ни старца, ни даже намеков на человеческое жилье не нашел. Наконец, обессиленный, он упал на траву и долго смотрел в небо. Оксана, как призрак, носилась вокруг него, но не могла проникнуть в его разум, как ни старалась. Чего он ищет? Зачем ему этот старик? Не за грошами же своими, в конце концов, он идет к нему.
И вдруг Оксана вспомнила, что она может просто подойти к нему и спросить. Так она и сделала. Упав на землю, она обрела тело, нарядилась в одежду, какую видела на своей прабабке, взяла в руку корзину и подошла к лежащему на земле мужчине.
— Дяденька! — жалобно позвала она. — Ты тоже заблудился?
Прадед сел и удивленно поглядел на Оксану.
— Ты кто?
— Я? — Оксана пожала плечами. — Внучка твоя. Вот слежу за тобой и никак понять не могу, почему ты детей и жену своих бросил и в лес убежал. Чего ищешь здесь?
— Внучка? — огорошенно переспросил прадед.
— Если точнее, то очень далекая прапраправнучка. Мы с тобой уже в княжеском замке встречались. Помнишь?
Прадед смотрел на нее без удивления и без интереса.
— Правнучка, говоришь? Это та, которая будет княгиней?
— Купчихой, — поправила Оксана.
— Да какая разница?! — И он снова упал на траву.
— Скажи, — Оксана села с ним рядом, — зачем ты ищешь этого старика?
— Не знаю. Он нужен мне.
— Зачем? Он с лихвой, как и обещал, вернул тебе твои деньги, одел-обул детей, а старшего отправил учиться. Что еще тебе нужно?
— Мне нужен он. Мне нужно жить рядом с ним, видеть его каждый день, учиться у него, слышать его голос, быть его голосом. Я не могу без него… как без воздуха. Мне больше ничего в этом мире не надо.
«Похоже на наркотическую зависимость», — подумала Оксана и поняла, почему не может проникнуть в его разум. Срабатывает инстинкт самосохранения.
— Но у тебя жена, дети… — попыталась образумить его Оксана.
Но прадед только помотал головой.
Тогда Оксана решительно встала, бросила нелепую корзинку с грибами и, топнув ногой, требовательно закричала:
— Эй!!! Старик! Ну-ка иди сюда! Ты ведь прекрасно знаешь, что мы тебя ищем! Выходи!
Не успела она закончить, как увидела, что высокий седой старец стоит возле дерева, опершись на высокий посох, и грустно смотрит на ее прадеда.
— Что ты наделал? — возмущенно набросилась на него Оксана. — Кто дал тебе право использовать людей для своих целей? Ты свел его с ума! Ну-ка, вылечи его немедленно!