Охота на ведьму
Шрифт:
Ралфи, кстати, каким-то чудом, а скорее талантом псионика угадывал моё настроение и лишний раз «не отсвечивал», за что я была ему даже благодарна и почти смирилась с его временным присутствием в своей распрекрасной жизни.
Нет, конечно, наглый и циничный ведьмак не переобулся в туфельки мальчика-колокольчика (да и не влез бы он в такие туфельки), но я, наученная опытом, всячески избегала оставаться с этим очкастым искушением наедине. Конечно, было это не так-то просто, но я справлялась и зачастую таскала с нами на «экскурсии» Каспера, Кристера и прочее население ани-станции. В общем, как-то выруливала.
Вот
Удостоверившись, что белый хвост котецкого в последний раз мелькнул, скрываясь за углом, ведьмак подмигнул мне с заговорщицким видом и извлёк из тубуса, который таскал с собой для образцов, изящную коробочку из тиснённой бумаги с ажурным краем.
Я прыснула.
И к пифии не ходи, чтобы понять со всей ясностью — в коробочке томится миндальное пирожное. В кокосовой стружке с марципаном. Моё любимое.
Глава 94
К счастью, Ралфи оставил попытки очаровать меня (а может, и подкупить, кто его знает, хотя всё же, наверное, первое) с помощью более материальных жестов, причём бил, гад, по самому больному — accuracy, sirocco (тут предполагался не «смерч», конечно, который успел отжать Каспер, а бессрочный сертификат на любую из моделей производителя, в том числе сверхсекретные и экспериментарные), словом, по чудесам террасуотской техники. Но я не Касперский (к сожалению), я взяток не беру, так я и заявляла ведьмаку, решительно (со слезами на глазах и с болью в сердце) отметая все соблазны.
Цветами меня тоже порадовали. Это было эпично.
Однажды Ралфи заметил на моем рабочем столе букет алых шариков-маргариток и, нахмурившись, сообщил, что на растениях, видите ли, «не моя энергия».
Я с убитым контрольной по магической тригонометрии мозгом оторвала взгляд от формул и устало пробормотала, что это маргаритки — цветы, названные, мол, в мою честь, а букет Горислав притащил, так уж у нас заведено, цветы женщинам дарить, а не экскурсиями по академии мучить.
Ожидавший, пока я закончу контрольную (чтобы идти обследовать подземные магические растения в пещере под ботаническим корпусом), ведьмак приподнял бровь и посмотрел на меня недоумённо. Должно быть, на Террасуоте женщинам цветы не дарят.
Пробурчав что-то о первобытных культах и нелепых брачных играх земных обитателей, Ралфи покинул мой кабинет, оставив меня, наконец, наедине с контрольной.
Но на следующий день, войдя в собственный кабинет, я как стояла, так чуть по стенке не сползла.
Потому что на моём рабочем столе… нет, не так. Правильнее сказать — мой рабочий стол занимал трухлявый, гниющий (судя по о-о-очень характерному запаху)… пень!!
ПЕНЬ!!!
На изящной берестяной шпажке кокетливо покачивалась табличка с гравировкой на террасуотском:
«Мне этого не понять, но раз уж у вас так принято. Л.Р.».
Мой последующий за чудесной находкой вопль «Ра-алфи!!!» не услышал на ани-станции разве что глухой…
А тотчас прибывший из кабинета по соседству ведьмак выглядел таким сияющим и довольным собой, что мне стало как-то даже неловко его разочаровывать.
Воодушевлённый моим растерянным видом (а скорее молчанием), псионик щелчком пальцев приспустил плотные жалюзи, погружая кабинет (и нас
Точнее, мерцал не сам пень. Грибы гнилушки, покрывающие его неровной шапочкой, давали это чудное зелёное мерцание. Если честно — было в этом что-то завораживающее, но… запах!!
Запах был убийственным. Наповал убийственным.
— Могу помочь перенести в твою комнату, — с готовностью предложил ведьмак, который, несмотря на темноту, не спешил брать меня в свой «фирменный захват», великодушно позволяя насладиться зрелищем.
Вежливо поблагодарив, я заверила псионика, что я, конечно, ведьма, но не настолько. А также вежливо и в самых изысканных выражениях попросила не делать больше таких подарков, потому что «подношения из фитогениталий неуместны в рамках профессиональной этики». На что Ралфи тут же вспомнил маргаритки от Горислава и… В общем, проще всего было вздохнуть и пообещать, что маргариток тоже больше не будет.
Светящийся в темноте пень всё же перекочевал в теплицу — пикси подарок Ралфи пришёлся по душе, а табличку с гравировкой я, не знаю зачем, забросила в ящик стола.
Каспер, кстати, после того случая стал называть визитатора «пень с глазами». Когда Ралфи, понятно, не слышал. Потому что мало ли.
«Вдруг ещё «смерч» назад отберёт! — поделился своими опасениями Касперский и добавил с видом мастера Угвэя: — С этими ведьмаками надо держать ухо востро!»
В общем, методом экспериментарных исследований Ралфи выяснил, что подношения я принимаю исключительно в пироженном эквиваленте. Ну, ещё томатным соком могу брать, солёненьким таким, м-м-м… но не более того.
Но тут в «попытки подкупа» вмешался Каспер…
Глава 95
То ли котецкий не простил мне того вороха терранавтских гаджетов, от которых я, скрепя сердце, отказалась, то ли просто (каким-то чудным образом) оголодал, но… Каспер, мой рафинированный, белоснежный как алебастр британец, взялся пожирать всё, чем визитатор пытался меня угостить.
Поглощать с прожорливостью росомахи и остервенением фанатика.
И вот что было характерно, когда Касперский с отчаянием дворового кота, оголодавшего и обездоленного, отбивал-таки добычу… Нет, тут всё же надо уточнить кое-что. Для порядка.
Мой фамильяр — истинный «британский лорд». Самый аристократичный из всех котов, что я знаю. А видела я, учитывая специальность, немало усатых и хвостатых. Так вот, Каспер — не кот даже, а утончённейший интеллигент в кошачьей шкуре! В бытности котёнком с трогательной розовой мордочкой и розовыми же ушами у Каспера даже заскок на эту тему был: откликались они-с не иначе как на «ваше котейшество». Слава Триединой — перерос. Покушать его котейшество, конечно, всегда любили — шила в мешке не утаишь, но… надо было видеть, как он это делает! То есть делал. До вышеобозначенных событий. Даже обгрызая самосу, испечённую непальской ведьмочкой-дакини Нафисой, Касперский делал это с видом величайшего одолжения и во время поглощения не издавал ни звука…