Охота на ведьму
Шрифт:
Широкими шагами, путаясь в многочисленных нижних юбках, Люция подошла к столу, после чего с грохотом опустилась на самый край огромной деревянной скамьи. В следующее мгновение под тяжестью пышущей гневом девушки, накрахмаленных юбок, корсета и как минимум сотни булавок лавка перевернулась. Будто в страшном сне Люция увидела, как смешно и медленно взлетают вверх её ноги в пышных кружевных панталонах и бархатных туфельках.
В попытке сохранить своё достоинство, девушка попыталась ухватиться за край стола, чтобы удержать равновесие, но вместо этого ухватилась за край скатерти и потащила её, со всем, что стояло сверху прямо на своё нарядное светло-зелёное
Уже из-под стола Люция увидела, как Торой метнулся со своего места ей на помощь. Понимая, что подхватить вздорную гостью не получится, он принял истинно мужское решение – изо всей силы потянул скатерть на себя. Один демон, девушка держалась за неё, как утопающий за линь.
Справедливости ради стоит заметить, что этот манёвр со скатертью, возможно и удался бы… Всё-таки будь на месте Люции кто-то более сообразительный, Торою удалось бы рывком поставить его на ноги. Но Люция была всего лишь девушкой из высшего общества, причём девушкой, которая падала со скамейки, поэтому в самый ответственный момент она решила смириться с неизбежностью положения и выпустила ткань из рук. Торой вверх тормашками полетел на пол с противоположной стороны стола, взмахнув в воздухе скатертью, словно сражённый воин шёлковым стягом. Дружный грохот свидетельствовал о том, что оба тела достигли пола.
Люция упала навзничь, больно ударившись копчиком и локтями. Она лежала, глядя в закопчённые потолочные балки, и постепенно осознавала степень своего унижения – вся в квасе, щедро сдобренная солью, с мокрыми задравшимися до бёдер юбками и разбитыми локтями. Поняв, что ситуация безнадёжна, она решила не вставать, а тихонько умереть от стыда в луже кваса прямо на дощатом полу. Но умирать было нельзя, оставалась ответственность за другого человека, который приземлился с не меньшим, чем она грохотом. Приземлился и с тех пор не издал ни звука…
– Эй, вы там как? Живы? – Люция вытерла лицо подолом своего ещё несколько минут назад такого красивого платья.
Тишина… Только слышно, как со стола глухо капает на пол квас.
– Эй… – Люция встала на четвереньки и двинулась под стол, миновала ноги в тяжёлых сапогах и, наконец, дотянулась до руки Тороя. – Эй…
– Барышня, – спокойно изрёк он, – боюсь, что, потяни я эту скатерть посильнее, и прогноз вашего папашки насчёт виселицы совершенно бы не оправдался…
– Так вы живы?! – возмутилась Люция, – Отчего же молчите, когда вас окликают?!
– Я был ослеплён видом ваших белых кружевных панталон…
– Ещё хоть слово и я опущу на вашу голову уцелевший кувшин. Между прочим, вы падали, как сражённый знаменосец, и это тоже выглядело смешно, хотя я и не удостоилась чести лицезреть ваши подштанники. А теперь вставайте, симулянт несчастный!
И тут до Люции, наконец, дошло, что она сидит перед мужчиной (от репутации которого давно остались одни лохмотья) в сыром, хорошо просоленном платье и насквозь мокром лифе.
– Да отвернитесь же! Как вы смеете? И вообще, помогите мне встать, что я так и буду сидеть на полу?
Он поднялся и резким рывком поставил Люцию на ноги, та охнула от боли и возмущения:
– Поаккуратнее! Я вам что,
Торой картинно приподнял бровь:
– Милая, вы выражаетесь, как простолюдинка…
– А кого мне стесняться? Вас? – Она вскинула голову и постаралась пронзить его взглядом. Как он смеет делать ей замечания? Кто он такой? Аферист, пройдоха, маг, исключённый из Высшего Совета за какие-то тёмные делишки. Иными словами, человек с дурными манерами, о котором говорят, что его не повесили только потому, что он умеет хорошо заметать следы. Вот гадость!
– Я думал, барышни не произносят грубых слов вовсе не из боязни оскорбить чей-то слух, а исключительно по причине хорошего воспитания, – усмехнулся он. – Впрочем, я мало, что знаю о культурных барышнях, могу и ошибаться…
Опять укол. И ответить нечего. Ну, ладно, будет и на нашей улице праздник…
– Снова мы с вами обмениваемся шпильками… – с досадой сказала Люция, – А между тем, у меня болят локти, да и о причине своего визита я так и не рассказала…
– Успеете ещё. Кстати, ваше падение было столь эффектно-сокрушительным, что наверняка пострадали не только локти… Впрочем, им вероятно, досталось больше, чем тому месту, падение которому смягчили полсотни юбок…
Люция не нашлась, что ответить. Снова обмениваться колкостями не хотелось, а хороших манер она от Тороя не ждала, знала к кому идёт. Поэтому девушка только кисло улыбнулась.
Похоже, её собеседник оценил подобную кротость по достоинству, во всяком случае, ехидничать перестал.
– Ладно, пойдёмте, поищем, во что вам переодеться, да и насчёт ванны распорядиться было бы не худо, а то вы не только мокрая, как бездомная кошка, но ещё и липкая, словно сахарный леденец.
Он решительно взял её под локоть и увлёк наверх. Поднимаясь по скрипучим ступенькам, путаясь в мокрых юбках, Люция вдруг осознала, что она не только мокрая, как кошка, и липкая, как леденец, но ещё и глупая, как пробка – идти с незнакомым мужчиной в пустой номер, снятый в подозрительной таверне, было верхом безрассудства.
– Стойте!
– Что ещё? Придумали достойный ответ на мою колкость про локти и юбки?
– Думать мне больше не о чем, как о ваших колкостях! – рассердилась Люция. – Немедленно прекратите меня вести неизвестно куда. У вас дурная репутация, говорят, что вы бесчестный и хитрый человек…
– Ну да, а ещё сволочь и висельник. – Охотно поддержал он. – Успокойтесь, это не заразно, так что вам не грозит перенять эти уникальные качества. Да прекратите так трястись, ужасно раздражает!
– Я вас не боюсь, но вдруг вы всё же задумаете какую-нибудь гадость? – откровенно призналась в своих опасениях девушка.
Торой пристально, склонив голову на бок, начал рассматривать её лицо: по-мальчишески короткие русые волосы, чёрные высокие брови, глаза неопределённого зелёно-голубого цвета с невзрачными ресницами, слишком бледные губы – ничего примечательного в чертах, правда и ничего отталкивающего, но всё в целом – довольно банально.
– Нет, милая, я не задумаю гадость, – успокоил он свою спутницу, – гадости обычно задумывают в отношении хорошеньких, смазливых девушек. Вы не тот вариант, так что и не надейтесь на гадости – помыться, переодеться и марш домой, к престарелому папаше – вот и всё на что вы можете рассчитывать с моей стороны. Кстати, это надо успеть сделать до того, как в таверну набьются постояльцы и выпивохи, которые уже к утру следующего дня по всему городу раззвонят о вашем странном визите.