Охота на Ведьму
Шрифт:
– А можно… мне в уборную? Пожалуйста.
– Да, конечно. Таким… милым девушкам отказать разве можно?
Он провел ее в туалет, но в женский. И она прошла мимо двери в мужской. Той самой двери, что была у нее во сне. Один в один.
– А можно мне сюда? – просит она, указывая пальцем на вход в женскую уборную.
– Ну… вообще она для мальчиков, но… сейчас все равно никого нет, так что… иди, а я тебя прикрою! – он подмигнул ей и широко улыбнулся, обнажая свои «черепаховые» зубы.
Она зашла в уборную. И стояла у входа секунд тридцать. Стояла, как вкопанная. Та
Рукой прикрыла рот, будто опасаясь, что вот-вот вырвет.
Никакого трупа нет. И никаких следов полиции – белого контура там, как фильмах, или желтых ленточек… ничего.
Она покинула уборную, ничего не говоря. Парень с ужасными зубами что-то еще говорил ей, но она не слышала. И на вопрос о ее имени она тоже не ответила. Она просто убежала. Вышла из клуба и пошла прямо. Просто прямо, куда глядели глаза. Словно на автомате. Останавливалась перед пешеходным переходом на красный и шла на зеленый. Соблюдала все правила и была осторожна. Но совершенно не понимала, куда и зачем идет. Ноги, кажется, сами прекрасно понимали, куда ей нужно попасть.
Однако привели они ее в центральный городской парк, где она заметно снизила скорость, а вскоре и вовсе села на лавочку и принялась разглядывать дедушку, бросающего голубям семечки. Горсть за горстью. Голубей этих перед ним было штук тридцать – не меньше. И, кажется, то и дело прибавлялись новые.
– Что со мной? – спрашивает она, но остается без ответа. Дедушка, кормящий голубей, – самый территориально близкий к ней человек, но тоже находится слишком далеко, чтобы расслышать ее слова. – Я же не схожу с ума?
А вот ответом на этот вопрос стал заигравший в ее кармане смартфон.
Она тут же вынула его и посмотрела, кто звонит – это была мама. Видимо, проснулась, и обнаружила, что дочки нет дома. И правда… она ведь не позавтракала. Проснулась, оделась – и тихо покинула квартиру, не оставив даже записку.
Она отвечает на вызов и прислоняет смартфон к уху.
– Ты где? – властный голос матери звучит максимально грозно.
– В парке.
– А меня предупредить? С тобой все хорошо?
– Не знаю, – честно говорит она, а затем слышит, как мать тяжело вздыхает.
– Милая, – теперь ее голос слышится каким-то тревожным, – только не говори, что у тебя снова этот срыв.
– Срыв? – она не помнит никакого срыва.
– Ну да… как в позапрошлом году после экзамена по математике. Когда тебе снились кошмары целую неделю. Ты еще твердила, что убила какую-то девочку… не говори, что это случилось опять, пожалуйста. Тебе же сейчас ничего снова не мерещится?
Она не помнила этого. Не помнила ничего из того, о чем сейчас говорила мать.
– Милая? – голос матери был такой тревожный, что она снова расплакалась. И мама это услышала. – Всё, я поняла. Сиди там, где сидишь. Я сейчас позвоню доктору и приеду за тобой. Никуда не уходи, слышишь?
Она слышала, но ответить не могла. По крайней мере, не голосом. Но зато она очень активно кивала, словно мать могла это увидеть
– Я еду, – пообещала мать, и звонок прервался.
***
– Образ номер два, – говорит Цебермановский, сидя за рулем своей «Хёндэ Сонаты» 2022 года выпуска. Слева от него в воздухе парила темно-синяя пирамида. – Количество подозреваемых: четыре. Начать следует с Кощея, так как ранее данный персонаж уже был задействован в подобных преступлениях с использованием Черной магии. Плюс: нежить во всех проявлениях – как раз его профиль. В данный момент направляюсь туда. Поддержка не требуется. Подпись: Цебермановский.
Когда его автомобиль подъехал к высоченным готического вида воротам, те тут же отворились. Так быстро, что «Сонате» даже не потребовалось притормаживать. Затем детектив ехал, кажется, целую вечность, пока, наконец, эти бескрайние поля не закончились, и автомобиль не остановился прямо у входа в огроменный особняк.
Хозяин сих владений встречал гостя в дверях. Встречал лично.
– Что бы ни случилось, – начал оправдываться старик, опираясь на трость, – я тут ни при чем! Я не выхожу из дома лет эдак десять, а дел не веду лед эдак шесть. Даже не консультирую. Лет эдак… три. И ту ведьму ты поймал почти сразу же. И напоминаю – благодаря моей наводке! И я сам позвонил тебе и все рассказал! До того, как ты заявился ко мне. А сейчас… я вообще ничего не делал!
Цебермановский слушал это, поднимаясь по лестнице и заходя в особняк. Словно по своему дому, он уверенно шел к библиотеке, где, как он знал, старый хрен прячет медовуху двухсотлетней выдержки.
– Тогда почему трясешься, костлявый? – бросает он, не оборачиваясь. Старик, громко ударяя своей тростью при ходьбе, едва поспевал за гостем.
– Так врач признал паркинсон!
– Паркинсон? – переспрашивает с наигранным интересом Цебермановский. – И давно это у тебя? Ты хоть лечишься?
– Давно?.. Ну… лет триста последних… сколько я помню… а насчет лечения – это ты ведь так шутишь, да?
Медовуха была там же, где и в прошлый раз – внутри глобуса.
– Ух ты, – почесал почти полностью облысевшую голову Кощей (Кощеем он, естественно, не был, но Цебермановский его постоянно называл именно так). – А я и забыл, что она здесь. Ты когда в последний раз сюда приходил?
– Лет эдак… шесть назад, – спародировал старика детектив, после чего наполнил два стакана.
– Ну… значит… шесть лет тут и стоит бутылка эта… нетронутая…
– Может, у тебя, помимо паркинсона, еще и альцгеймер?
– Может быть… а что это за хрень?
Цебермановский протягивает стакан Кощею, чокается с ним и делает пару больших глотков. Кривится.
– Ну и пойло! Её пить-то вообще можно?
– Смертным – точно не стоит. Нам… да что с нами случится? – старик пожимает плечами и тоже делает глоток. И тоже кривится. – Да, смертным не стоит.
– Короче, я за советом.
– За советом? Ты? Ко мне? – старик чуть было не упал – его трость слегка подкосилась, и тело повело вбок. Но сноровки хватило для того, чтобы удержаться на ногах. – Не верю.