Охота на волков (Живым не брать)
Шрифт:
Бушмин поморщился — понимал, что он пока бессилен помочь чем-либо этой молодой женщине. Равно как не в силах освободиться сам. Он все еще не понимал толком: где он, что с ними произошло, как они вообще здесь оказались и что это еще за наезд? Маловероятно, чтобы они по-прежнему находились в Слепцовской. Наверняка их перевезли в другое место, да и времени, кажется, минуло уже прилично...
Станицу, конечно, ребята перевернули кверху дном.
И еще Бушмин вдруг вспомнил, какие кошмарные видения преследовали его вплоть до того момента, когда благодаря усилиям Дольниковой ему удалось стряхнуть с себя оцепенение. Сам
Если попытаться расшифровать этот полусон-полуявь, а затем принять догадку на веру, то получается: их вывезли за пределы Чечни — вернее, дело происходило на границе с Ингушетией, — замаскировав под «груз 200».
А провал в памяти, скорее всего, вызван тем, что похитители ввели им сильнодействующее снотворное либо накачали наркотой.
— Анна, мы непременно что-нибудь придумаем, — после довольно длительной паузы сказал Бушмин. — Но для этого понадобится какое-то время... Проблема в том, что лично я, представьте себе, ни черта не помню! Кажется, меня ударили чем-то тяжелым по голове, затем, по-видимому, связали. Как мы здесь оказались? Понятия не имею...
Дольникова тяжко вздохнула:
— От себя мне почти нечего добавить. Помните, вы дали мне команду собирать вещички? Вы куда-то ушли, а спустя несколько минут в комнату вошли двое в масках. Сказали, что являются сотрудниками военной комендатуры и что я должна идти с ними. Потом... Запомнился только запах хлороформа. Брр... Ненавижу этот отвратный запах, у меня с этим связаны ужасные воспоминания!
— Значит, вас тоже усыпили.
— Очнулась я уже здесь, может, часа на два раньше вас... Примерно час тому назад приходили какие-то двое, я вам о них уже рассказывала. Один из них остался караулить у двери, у него был автомат марки «АКСУ»...
— Вы так хорошо разбираетесь в оружии?
— Хорошо ли, плохо — какая вам разница? Говорю, что видела.
— Продолжайте.
— Так вот... Другой сделал вам укол в вену, сказав при этом... цитирую дословно: «Этот очухается примерно через час». Другой, его коллега, тоже подал реплику: «Проверь как следует браслеты! Потом надо будет еще амбала проведать, кореша его...» А тот, что орудовал шприцем, сказал, что расслабляться вообще нельзя, потому что если хоть один из «груш», или гэрэушников, я толком не расслышала, освободится, то это будет означать полный... Кхм... Андрей, они почему-то вас опасаются, пожалуй, даже побаиваются.
Бушмин еще раз проверил крепость браслета и цепочки, после чего сказал:
— Вам показалось. Такого кретина, как я, еще надо поискать.
— А еще я у них спросила: «Где мой мальчик?» Ответ таков: «Пацан у нас. Если будешь с нами сотрудничать, то ничего дурного с вами не случится».
Бушмин призадумался. Хотя он был изрядно зол на себя и, чего греха таить, как всякий другой смертный, опасался за собственную жизнь, все же в эти мгновения он испытал чувство огромного облегчения. Во-первых, Иван, тот, что «большой», кажется, не только жив, но и находится где-то неподалеку, возможно, в одном из соседних помещений. Во-вторых, если тюремщики не врут, то «маленький» Иван тоже пока цел и невредим.
— Сдается мне, Анна, что мы, вся наша
В этом месте их диалог был прерван скрежетом проворачивающегося в замочной скважине ключа.
— Запомните, Анна, — скороговоркой прошептал Бушмин, — главное сейчас — не делать резких движений.
Дверь распахнулась, и тотчас же раздался грубый мужской голос:
— Эй, ты! Джеймс Бонд хренов! Лечь на пол! Лицом вниз, руки положить на затылок! Одно движение, и тут же шмальну по конечностям!
Бушмин, решив не дергаться понапрасну, дисциплинированно исполнил то, о чем его «попросили».
— А вы, барышня, — сказал тот же вертухай, — не суетитесь! Счас я отцеплю браслет... Ну вот! А теперь попрошу следовать за мной!
Глава 4
На голову Дольниковой надели полотняный мешок — наверное, не хотели, чтобы подглядывала. Руки же вывернули за спину, защелкнув наручники на запястьях. Затем выволокли вон из помещения, не забыв запереть за собой дверь.
«Выводной» цепко держал Анну чуть повыше локтя и в то же время не забывал вполголоса отдавать команды: «Поднимаемся по лестнице... прямо... налево... порожек...»
И эта его ментовская хватка, и та сноровка, которую он уже успел продемонстрировать в обращении с пленниками, — все выдавало квалифицированного спеца.
Путь был недолгим. Поднялись, кажется, всего этажом выше, прошли всего каких-то десяток шагов, после чего, как догадалась Анна, оказались уже в другом помещении.
Плюхнулась на стул, вернее сказать, ее силком усадили, забыв при этом освободить от наручников. Зато сняли с головы мешок, и теперь она могла не только слышать, но и видеть все, что происходит вокруг.
Помещение очень походило на то, из которого ее привели. Окна здесь тоже отсутствовали. После того как конвоир скрылся за дверью, остались трое: Дольникова и двое мужчин, лица которых скрывали шлем-маски.
Анну усадили на стул посередине комнаты. «Гестаповцы», как про себя она окрестила эту парочку, были одеты в штатское. И все же интуиция подсказала Дольниковой: перед ней сотрудники одной из отечественных спецслужб, возможно, из разряда отставников.
Один из них, по-видимому, старший, сидел за однотумбовым столом, на который была навалена чья-то амуниция, в том числе портативная рация и две наплечные кобуры с торчащими наружу рукоятями пистолетов; кроме того, тут были служебные корочки, а также различная мелочь — вроде носового платка, расчески и зажигалки.
Другой «гестаповец», вальяжно развалившийся на стуле, смотрел на молодую женщину сквозь прорези маски, как сытый кот смотрит на глупую мышку, только что загнанную в самый угол, откуда ей уже не выбраться.
— Кто вы? — дрогнувшим голосом спросила «мышка». — Что вам от меня нужно?
Какое-то время на нее попросту не обращали внимания. Только сейчас она заметила, что запястья того типа, который сидел за столом, обтягивали тонкие резиновые перчатки. Кроме того, под рукой у него были два пластиковых пакета, в которые он, предварительно осматривая, укладывал предметы, лежавшие на столе. Закончив свое занятие, он уложил пакеты в разные ящики стола.