Охота на выбивание [СИ]
Шрифт:
— А че, можно, что ли?
— Можно, — кивнул головой Юрий, — но с одним условием. Ты в ближайшее время должен узнать, кто этот второй, что заказывал меня. Понял?
Мороз почесал свой лысый череп. Глаза его при этом были настолько пустыми, что Юрий понял, что у пехотинца Марка возникли проблемы с мыслительным процессом.
— А как это сделать? — спросил Мороз. — Марк мне может и не сказать. Еще вломит за то, что с ментами связался. Он вор еще той закваски.
— Ты ему про наш договор не говори. Скажи, что менты знали про нападение, и готовились к нему. На кого нападали, остался
У Мороза даже глаза загорелись.
— Ну и хитрый, ты паря, бля буду! С тобой лучше в карты играть не садись.
— Вот-вот. Поэтому со мной лучше не хитрованить, — назидательно сообщил Юрий. — Сам знаешь, город маленький, рано или поздно дорожки наши все равно пересекутся.
— Да я понял все, командир! — Мороз широко развел свои могучие длани. — Мы же по понятиям живем, а если уж я слово дал, то все, это уже железно.
— Ладно, поверим, в первый раз.
Астафьев посмотрел на Колодникова.
— Ну, что отпустим его?
Андрей покачал головой.
— Я бы не отпускал. Но, ты, это как хочешь. Твою башку он разбил, не мою. Хочешь еще раз испытать это удовольствие — пожалуйста!
— Ладно, пусть летит к мамочке под крыло. Марку скажешь, что отпустили под подписку о невыезде. И статья светит всего лишь о хулиганстве. Больше ничего менты доказать не смогли. Пчельник тоже молчит. Все понял?
Мороз торопливо кивнул головой.
— Ну, ладно, видишь, парень бьет копытами, отпускать надо.
Юрий написал на бумажке номер своего мобильника, молча сунул ее громиле. Объяснять назначение этих цифр ему не пришлось. Когда все четверо бомбил ушли, Колодников вернулся к себе в кабинет. Посмотрев на его недовольное лицо, Астафьев рассмеялся.
— Что, не одобряешь?
— Конечно, нет. И Пчельник молчать будет, и эти расползутся как тараканы, не соберешь потом. Не думаю я, что он тебе позвонит.
— Посмотрим. Время все решит за нас.
Он посмотрел на часы.
— Однако мы засиделись. Девятый час.
— Сколько!? — Колодников схватился за голову. — Все жена меня убьет!
Они торопливо собрались, и уже на выходе столкнулись с Алексеем Шавриным, конвоирующим задержанного Рыжовым белоруса.
— Ну, как успехи? — спросил Андрей Шаврина.
— Да ни каких успехов! Молчит как сыч.
Алексей зло дернул белоруса за наручники, тот скривился от боли.
— Главное, все против него! — продолжал Алексей. — Прокатали ему пальчики, я и без экспертов вижу, что его там копыта остались, один к одному. Вещьдоки все нашли, все, что он вытащил из квартиры деда, до последней прищепки. На всех его пальчики, а он молчит.
— Куда ты его ведешь то? — спросил Юрий.
— Да, в отдел отвезу, все же, особо опасный. Пусть запрут там понадежней.
— О, как раз нас забросишь по домам, — обрадовался Андрей.
— Пошли, — согласился Алексей. — Заодно поможете его конвоировать. А то не нравиться он мне. От Рыжова, говорят, с час убегал.
Шаврин оказался на своей машине, «девятке». Хилькевича посадили сзади, с боков его сжали Андрей с Юрием. Белорус скривился
— Привет, — сказал он, и кивнул на экран телевизора. — Что смотрим?
— Что, опять нажрался? — спросила Анна.
— Да ты чего! — Андрей возмутился. — Я же звонил тебе, говорил, что срочно вызвали по делу. Юрку Астафьева вчера чуть не угробили, а сегодня взяли тех, кто на него напал. Вот и крутили их по полной программе.
Анна поднялась с кресла, потянула носом. Андрей с чувством дыхнул на нее, и та поморщилась.
— Ты зубы хоть когда-нибудь чистишь?
— А как же, чищу, а что толку. У меня гниет верхний зуб. Давно его надо лечить.
— А мы тебя ждем целый день, тесто для беляшей приготовила, а его все нет и нет. Так и пришлось лепешек напечь.
Колодников схватился за голову.
— Е-мае! Мясо!
Он торопливо пробежал в прихожую, схватился за телефон.
— Фортуна, слушай, открой мой кабинет, возьми там, на подоконнике пакет с мясом, сунь в холодильник. Как сгорел, когда? Ну, тогда, пришли с дежуркой. Нет ее, куда? А, это надолго. Тогда просто в окно сунь, между рамами. Сейчас уже холодно по ночам, не должно оно пропасть. Нет, завтра заберу.
Положив трубку, он развернулся к жене, и развел руки в стороны.
— Ну, Ань, завтра точно я это мясо принесу. Завтра беляшей напечем.
ГЛАВА 27
Милиционеры, приходящие на работу в тот день, были удивлены странным поведением своих коллег из дежурной части. Из-за стеклянной перегородкой было видно, что те жутко взвинчены, часто ругаются друг с другом, а тут еще в поле зрения часто появлялся то патологоанатом Крылов, то и Николай Сычев со своей неразлучной «лейкой». Вскоре туда прошел сам полковник Пучков, потом и остальное руководство ГОВД. Астафьев бы прошел мимо всей этой суматохи, но когда он зашел в здание, из дверей дежурной части как раз выскочил взмыленный Алексей Шаврин. Это не было преувеличением, на его круглой, лысой голове блестели крупные капли пота.
— Привет, ты чего это такой? — удивился Юрий.
Шаврин сначала поливнул матом, потом пояснил.
— Да, с утра пораньше приятные новости, будь они неладны! В шесть утра с постели подняли, мой белорус повесился.
— Где? — удивился Юрий.
— В обезьяннике, том, что слева. Распустил свитер, свел веревочку, накинул на верхнюю решетку, и удавился. И никто из этих толстозадых дежурных даже не чухнулся!
— Да, представляю, как этих сейчас там все дружно дрючат! — даже посочувствовал Юрий.