Охота за красоткой

Ховард Линда

Промелькнула мысль: интересно, нож все еще в сумке или Уайатт благоразумно убрал его подальше? Потом проверю. А пока надо наладить общение. Я придвинула к себе блокнот и принялась писать, потом повернула блокнот и толкнула его так, что он проехался по гладкому столу.

Уайатт подлил себе кофе, подошел к столу, нахмурился и прочел: «И то и другое. Я надышалась дымом, много кашляла, а потом сорвала голос, когда увидела ее в толпе и пыталась докричаться хоть до кого-нибудь. С тобой я не разговариваю, а свадьба отменяется!»

– Да-да, –

сухо отозвался он, – записку насчет свадьбы я видел. – Он поднял голову и прищурился, впившись в меня взглядом. – Давай кое-что проясним: я буду делать все возможное, чтобы защитить тебя, как бы ты ни злилась. Уберечь тебя от опасности во время пожара я мог лишь одним способом: посадив в патрульную машину и не выпуская оттуда. Извиняться за это я не собираюсь. Никогда. Ясно?

Валить с больной головы на здоровую Уайатт умеет, этого у него не отнимешь. Он способен так выразить свою мысль, что любые возражения покажутся несущественными и мелочными. Ладно, если хочет, чтобы все мои слова казались не заслуживающими внимания, – пусть. Я подтянула к себе блокнот.

«Моя безопасность больше тебя не касается. Как только кто-нибудь привезет мне одежду, я уеду отсюда».

– Не надейся, – спокойно заявил он, прочитав мои каракули. – Будешь сидеть здесь, а я – присматривать за тобой. Если переселишься к своим родным, в опасности окажешься не только ты, но и они. Тот, кто пытается тебя убить, готов уничтожить любого, лишь бы добраться до тебя.

Черт, черт, черт! Ведь и на этот раз он прав. Я написала: «Тогда поживу в отеле».

– Нет, черт возьми, не поживешь. Ты останешься здесь.

Возражение было у меня наготове, и я пустила его в ход. «А если она найдет меня здесь? Ты тоже окажешься в опасности. А тебя чуть ли не каждую ночь вызывают на службу».

– Это мои заботы, – возразил Уайатт, едва прочитав записку и даже не задумываясь. – Можешь мне поверить. Поджигательница наверняка оставила следы, вдобавок толпу, которая собирается возле места убийства или горящего здания, обычно снимают. Я буду проверять всех, кто окажется на пленке, пока не вычислю поджигательницу. Патрульный начал снимать толпу еще задолго до того, как ты ее заметила. От тебя требуется только показать нам ее, и мы ее арестуем.

Какое облегчение! Уайатт даже не представлял себе, потому что ему не пришлось выбираться из горящего дома. Еще спокойнее мне было бы, знай я, что эта психопатка уже в тюрьме. И она уже сидела бы в ней, если бы Уайатт не засадил меня в вонючую патрульную машину!

Я написала: «Ее лицо мне знакомо, я где-то ее видела, но не могу вспомнить где. Или при каких обстоятельствах».

– Значит, ее узнает кто-нибудь из твоих родных или служащих. А ты могла видеть ее, когда она ездила за тобой в машине, потому лицо и показалось знакомым.

Логично, но неверно. Я помотала головой: я не видела лица человека, который следовал

за мной в машине, только определила, что это женщина.

К дому подъехала машина, Уайатт поднялся. Но, судя по звуку, машина объехала дом и остановилась за ним – значит, прибыл кто-то из родных или друзей, остальные тормозили перед парадной дверью. Уайатт открыл дверь гаража и сообщил:

– Это Дженни.

Он звонил моей маме меньше часа назад – как она ухитрилась так быстро собрать мне одежду? Дженни ворвалась в кухню с двумя пакетами из «Уол-марта» в руках.

– Интересная у тебя жизнь, – заметила она, качая головой и ставя пакеты на стол.

– Да, скучать некогда, – сухо согласился Уайатт. – А еще она наглоталась дыма, заработала ларингит и теперь общается записками.

– Вижу, – кивнула Дженни и взяла со стола записку «говнюки». Некоторое время она изучала содержимое записки, потом продолжила: – А еще она не в себе. Обычно она не так многословна. – Дженни стояла спиной к Уайатту, и он не видел, как ехидно она подмигнула мне.

Он только хмыкнул.

– Я уже убегаю, – как ни в чем не бывало продолжала Дженни, вскрывая пакеты. – Когда мама сообщила, что у тебя стряслось, я была уже одета и по дороге заскочила в «Уол-март». Здесь, конечно, только самое необходимое, но на сегодня тебе хватит. Джинсы, два симпатичных топика, два комплекта белья, фен, круглая щетка, тушь, блеск для губ, зубная щетка и паста. И увлажняющий крем. Да, и еще мокасины. За удобство не поручусь, но они миленькие.

Я порылась в пакетах, встречая одобрительным кивком каждую вещь, а потом полезла за чековой книжкой, чтобы вернуть Дженни долг. Она стояла надо мной, поэтому заметила в моей сумке свадебные туфли и ахнула.

– О, Боже мой! – Почтительно взяв одну туфельку, Дженни поставила ее на ладонь. – Где ты нашла эту прелесть?

Сначала я выписала чек, потом в блокноте нацарапала название магазина. Дженни не спросила, сколько стоят туфли, а я про стоимость благоразумно умолчала. Тем более, что деньги здесь ни при чем: это мои свадебные туфли, я выбирала их по другим критериям.

– Повезло, что они как раз лежали у тебя в сумке, – вздохнула Дженни.

Я просмотрела чек, оторвала его, потом покачала головой и написала в блокноте: «Их там не было. Пришлось вернуться за ними».

Само собой, Уайатт заметил, как я покачала головой, и подошел посмотреть, что я написала. Мгновение он изумленно таращился на меня, а потом свел брови на переносице.

– Ты рисковала жизнью из-за каких-то туфель? – прогремел он.

Ответив ему раздраженным взглядом, я написала: «Не каких-то, а моих свадебных туфель. В то время я еще думала, что выйду за тебя. И напрасно».

– Я-а-асно, – протянула Дженни, схватила чек и поспешила к двери. – Меня уже нет.

Провожать ее никто не стал. Уайатт свирепо процедил: