Охота за полимерами
Шрифт:
— А ставки на бой? — заинтересовалась Светка.
— Это к букмекерам, к Арене отношения они не имеют! — задрал нос паренёк, но глазками забегал — ясно, что какая-то кооперация есть. — Но на проигрыш его, — ткнул он пальцем в мою сторону — ставить не советую. Не пустят на бои, — покивал он.
На этом мы со Светкой и расстались — меня пацан повёл в подсобные помещения, а её не пустил, мол, нельзя. Ну а она ручкой мне сделала, жопы у меня из карманов выгребла (хорошо, что одну оставила!) и ускакала, пожелав удачи.
Паренёк
— На бои, Заяц Петрович, — уважительно обратился к обитателю кабинета паренёк, а после кивка — исчез за дверью.
— Здоровый какой, — протянул дядька со смешным именем, продолжая праведно карать карандаш уголком рта. — Ну да ладно, Карлыч проверит, — с этими словами он извлёк излохмаченную деревяшку из пасти. — И где-то я тебя видел, парень… Что-то не вспомню, ну да ладно. Чего стоишь, называйся! — буркнул он, поднеся карандаш к лежащему на столе листу.
— Верхазов Георгий Андреевич, — назвался я.
— И? — нахмурился на меня Заяц, почиркав на листе карандашом.
— Что — “и”? — нахмурился я на Зайца.
— Прозвище у тебя какое? Кличка? Погоняло?
— Что я, уголовник или собака, что ли?! — возмутился я. — У меня имя есть!
— Не годится, — помотал он головой. — Ладно, щаз придумаем… — смерил он меня взглядом. — О, а ты Шнипперсону свинину с девкой-андроидом не таскал?
— Было дело, — признал я. — С девушкой, — уточнил я.
— Вот говорил же я, что тебя видел, — сам себя похвалил Заяц. — Ладно, значит будешь Свинобоем! — ткнул он в меня пальцем.
— Не хочу быть Свинобоем! — возмутился я.
— Чё это? Хорошее имя. Грозное, — аж растерялся Заяц, посмотрел на меня и буркнул. — Хочешь драться — будешь Свинобоем! Или Маменькиным Сынком! Без прозвища на Арену не пустим!
— А подумать можно? — уточнил я, начиная прикидывать, кем мне больше не хочется называться.
— Нет! Всё! Будешь Свинобоем! И пи…дуй к Карлычу! Не отвлекай занятых и заслуженных людей! На, — сунул он мне бумажку с карандашно накарябанным именем и противным прозвищем. — Карлыч тут подпишет, что не мутант, и можешь биться… хоть головой о стену.
— А где его искать-то? — вздохнул я.
— Направо от меня, дверь с красным крестом, не ошибёшься… Стоять! — в спину рявкнул он мне.
— Чего такое?
— А жопы кто за тебя платить будет? Шнипперсон?
— А он заплатит? — задумался я.
— Не думаю, — обдумав, выдал вердикт Заяц. — Жопы на бочку!
— Сейчас, секунду, — закопошился я, предчувствуя неприятности.
Просто Светка у меня по карманам пробежалась вихрем, вытащила все жетоны и за задницу ущипнула, хулиганка. Но задница — задницей. А вот если жоп у меня нет — как бы не послали меня куда подальше. Неприятно будет.
—
— С жопами я, с жопами, — с некоторым удивлением обнаружил я у себя горсть жоп в кармане, причём ровно двадцать штук.
Положил на стол Зайцу и потопал к местному Пилюлькину-Карлычу. И Светка — умница, кстати, оценил я.
Дверь с красным крестом была следующей, промахнуться было и вправду сложно. А в ней сидел розовый, совершенно лысый, даже бровей с ресницами не было, полный дядька.
— Сигизмунд Карлыч? — полюбопытствовал я.
— Он самый. На бой? — на что я кивнул. — Первый раз. Вижу. Бумагу и проходите. Да, здоровы вы, батенька, — протянул он.
Сам осмотр заключался в том, что Пилюлькин-Карлыч запихнул меня в рентген-камеру, щёлкнул. А потом здоровенным шприцом, не с первого раза, нацедил из меня трудовой крови.
— Да вы же явный мутант, батенька! — пыхтел Пилюлькин, безуспешно пытаясь проколоть своим жутким шприцом “Умную Кожу”.
— Я питался правильно и разнообразно, не мутант я, — оправдывался я. — И дайте шприц, в конце концов, — устал я от надругательства над всем, воткнул его в руку, набрал крови и отдал Карлычу. — А вы каши мало ели.
— Нормально я каши ел, с мясом даже, — растерянно рассматривал набранный шприц Карлыч. — Ладно, проверим. Но весь мой опыт говорит — что вы, батенька, редкостно удачливый положительный мутант!
И подошёл он к диагностическому блоку автодоктора, без лечебно-хирургической части и картриджей, слив в приёмное отверстие кровушки. Ну и диагност естественно огоньками помигал, да и выдал моё поколение: “Волжанин-62” и соответствие коду в 100%.
Карлыч растерянно попереводил взгляд с меня на данные. Протёр глаза, ещё раз попереводил.
— Ничего не понимаю, — заявил он.
— А я говорил, что не мутант, — напомнил я.
— Говорили, батенька. И вправда не мутант. И какая чистая линия! Ну, впрочем, надо дело делать, — прервал сам себя он, самопишущим пером написал под карандашным “Георгий Свинобой” “здоров, отклонений и имплантов нет. Д-р Фирсов”. — Возьмите, — протянул он мне бумажку.
— Спасибо, — принял я справку. — А куда мне дальше?
— А-а-а… да в общем-то, куда хотите, — несколько растерянно ответил он. — До поединков полтора часа, можете погулять по Арене. В половине четвёртого только у выхода будьте, изнутри.
— Это где меня провели?
— Ну, выход один, так что видимо — да.
И вышел я. Гулять не стал, а встал между входом к Зайцу и Карлычу у стенки и начал легонько разминаться. Ну, не помешает, как минимум. Хотя, похоже, с спортивной одеждой и прочим тут не заморачиваются. Ну да и ладно.
Стою я, значит, разминаюсь, как вдруг мимо пробегает человек пять, забегает к Зайцу, выбегают с ним. Бегут, бодро матерясь, к Пилюлькину, вытаскивают его, и еще более бодро матерясь, ускакивают куда-то вглубь подсобных помещений.