Охота за русской мафией
Шрифт:
МАРИО: Не выводить тебя из себя?! Ах ты, сука! Ты думаешь, мы дети? Слава был в аэропорту, когда ты приехал туда с агентами ФБР. Ты думаешь, мы спим? «Ах, мое давление крови! Ах, моя жена в коме! Ах, агенты ФБР в меня вцепились!»
ЯКОВ: Но это правда!
МАРИЮ: Слушай. Из-за тебя мой босс вздрючил меня, а его вздрючил его босс. И он может сказать: пошли этих русских на хер! Но я тебе гарантирую: ты еше приедешь сюда и будешь сосать его член! И я хочу, чтобы босс моего босса это видел! И знаешь, почему? Потому что потом я тебя
Питер закивал головой, а Билл поднял большой палец, давая понять Камскому, что теперь они получили то, что нужно.
ЯКОВ: О'кей, Марио. Слушай меня. Я прямо сейчас отправляюсь за товаром. Правда. В следующий понедельник я буду в Нью-Йорке. Я позвоню вам из аэропорта, и мы начнем работу. Но вы должны все приготовить.
МАРИО: Да уж, постарайся! И перестань засирать нам мозги!
ЯКОВ: Послушай, Марио. Через что я прошел сегодня с этим ФБР… Поверь мне, я никому не пожелаю!
МАРИО: Мой друг, это не проблема! Вот когда ты получишь срок в десять-пятнадцать лет, вот тогда… Когда ты будешь звонить Славе?
ЯКОВ: В понедельник утром, в восемь часов. Я прилечу первым рейсом.
МАРИО: О'кей.
ЯКОВ: Гуд бай.
МАРИО: Бай.
Яков положил трубку и откинулся на стуле. Он был мокрый от пота – не только рубашка, но даже волосы на голове.
– Все в порядке! – сказал Питер.
– Теперь мы можем идти к прокурору! – сказал Билл.
– Теперь это то, что нужно!
– Теперь I am a dead man, конченый человек! – сказал Камский.
Любарский и Громов были арестованы в ресторане «Садко», Марио Контини – у себя дома, а Джулио Оливьерри – во время парковки его «кадиллака» у Итальянского клуба. Не было ни эффектных кинопогонь, ни перестрелок. Только Марио Контини ругался по дороге в бруклинскую Central Booking: «Боже мой, какой я идиот! Зачем я связался с этими русскими!»
А в Central Booking тот же черный сержант, который когда-то выдал Питеру и Биллу Алекса Лазарева, теперь встречал их как давних знакомых и сообщил с гордостью:
– Привет! Из-за вас я теперь учу тут русский язык. Я уже знаю bliad, suka и yebiona mat!
– Вот тебе еще пара учителей, – сказал Питер, кивнув на Любарского и Громова.
Но, конечно, через три дня все четверо гангстеров вышли до суда из Central Booking под залог каждый в 250 тысяч долларов. Предвидя это, Питер и Билл назавтра после ареста Любарского и К" увезли Якова Камского, его жену и сына в Род-Айленд, в небольшой городок, где нет ни одного русского эмигранта. Там у ФБР была квартира для witness protection program [8] .
8
Программа защиты государственных свидетелей.
Однако торжествовать победу или хотя бы считать
Обо всем этом Питер и Билл довольно откровенно говорили с Яковом Камским, которого должны были теперь по очереди охранять и беречь от депрессии, свойственной всем, кто уходит на witness protection program. Вырванные из привычного круга жизни, оторванные от своей работы, друзей, родственников и потерявшие даже свои имя и фамилию, эти люди все равно боятся мести преступников и очень часто впадают в депрессию и отчаяние даже раньше, чем им удастся выступить в суде.
Камский не был исключением из этого правила. Скорей наоборот – почти с первого дня пребывания в Род-Айленде он стал паниковать, психовать, пить водку и обвинять Питера и Билла в том, что они сломали ему жизнь.
– Разве не ты первый позвонил нам и сказал, что можешь организовать ограбление своего магазина? – напомнил ему Питер.
– А разве не ты сказал мне еще раньше, что никогда не бросишь это дело и посадишь меня в тюрьму? – сказал Яков.
– Если ты замешан в преступлении…
Они сидели на пустынном пляже, спорили, пили водку, закусывали солеными огурцами и шашлыками, и Камский постоянно возвращался к одному и тому же – ФБР сломало ему жизнь, использовало и теперь выбросило в никуда. Как он будет тут жить?
– Ты будешь жить, – разозлился однажды Питер. – Ты и сегодня жив только благодаря нам. Ты думаешь, мы не знаем, почему ты позвонил нам в тот первый раз? Потому что ты меня испугался? Ни хера подобного! Любарский был у тебя в этот день! Вот почему ты нам позвонил! Это он грабанул «Sorrento Jeweller's», и ему это так понравилось, что он приехал к тебе в Чикаго. И тебе некуда было деться, потому что ограбление «Sorrento» – ваша общая афера. Твоя, Сэма Лисицкого, Марата Оскольного и Любарского. И не вздумай юлить по этому поводу перед прокурором или в суде. Имей в виду: если они хоть раз поймают тебя на вранье – все, ты тут же слетишь с protection program. Был у тебя Любарский в тот день?
– Был… – уныло сказал Камский.
– Он тебе угрожал, шантажировал?
– Не только угрожал. Он забрал золота на 40 тысяч долларов.
– Он был с оружием?
– Он всегда с оружием. Я не знаю, сколько людей он убил, но что он стрелял в людей и сам был ранен, это точно. Он дикий человек.
– Значит, это он бил ту иранку пистолетом по голове?
– Наверно. Я там не был. И таких людей вы выпускаете до суда на свободу!
– Под залог! – напомнил Питер.
– Ужас! – сказал Камский. – Я не знаю, как я доживу до суда! Я умираю каждую ночь…