Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
Шрифт:
Неожиданно впереди в темноте прогремел выстрел, и всадники, не дожидаясь приказа, натянули поводья. Все тревожно смотрели вперед.
– Сукин сын! – выругался Котс. – Кто стрелял?
Ответа ему пришлось ждать недолго. Неожиданно ночь наполнилась ревом и шумом. Никто из солдат раньше не слышал ударов ассегаем о щит, и это делало звук еще более страшным. Спустя мгновение грянул мушкетный залп, дикие крики и стоны, рев и мычание сотен животных, и в ночи на них понесся нарастающий грохот копыт.
В ненадежном лунном свете могло показаться, что двинулась сама земля: текучая масса, подобная черной лаве, катила на
– Стадо понесло! – в ужасе закричал Удеман, и все подхватили его крик: – Стадо бежит!
Плотная группа развернулась, разъединилась, и всадники поскакали в разные стороны от сплошной стены рогатых голов и стучащих копыт. Через несколько шагов лошадь Гоффеля угодила передней ногой в нору. Нога сломалась, лошадь упала. Гоффеля бросило вперед, и он плечом ударился о землю. В ужасе он вскочил – сломанная рука повисла на осколках кости, – и в этот миг его настиг первый ряд несущихся животных. Один из быков ударил его рогами. Рог пробил тело между ребрами и вышел с противоположной стороны в области почек. Бык махнул головой, и Гоффеля высоко подбросило в воздух, он упал под копыта и превратился в нечто бескостное. Еще троих солдат прижало к утесам. Они попытались отвернуть, но стадо поглотило их, и их лошадей пробили рога быков.
Лошади в ужасе вставали на дыбы. Они сбросили всадников и вместе с ними оказались под множеством копыт.
Хаббан и Рашид скакали рядом, но когда лошадь Хаббана ступила в нору и упала со сломанной ногой, Рашид повернул назад и прямо перед рогами несущегося стада подхватил Хаббана и усадил за собой на седло. Они помчались дальше, но лошадь с двумя всадниками не могла бежать быстрее стада и была поглощена волной качающихся рогов и ревущих голов. Хаббан получил удар рогом в бедро, и его стащило с седла товарища.
– Скачи! – крикнул он Рашиду, падая на землю. – Со мной покончено! Спасайся!
Но Рашид попробовал повернуть, и его лошадь получила множество ударов рогами и тоже упала, путаясь в упряжи. Рашид на четвереньках пополз навстречу пыли и летящим копытам. Хотя его несколько раз ударили копытами, на его спине и груди рвались мышцы, трещали ребра, он добрался до упавшего товарища и затащил его за ствол большого дерева. Здесь они прижались, кашляя и задыхаясь от пыли, а стадо продолжало нестись мимо.
Даже после того как животные убежали, они не могли выйти, потому что за стадом неслась волна воющих нгуни. Когда казалось, что они вот-вот увидят двух прячущихся арабов, из укрытия выскочил пеший солдат-готтентот и попытался убежать. Нгуни устремились за ним, как собаки за лисой, и стали удаляться от Рашида и Хаббана. Воины били солдата копьями, омывая их кровью.
Котс и Кадем пустили лошадей галопом по ущелью, чтобы уйти от несущегося стада. Удеман держался за ними. Он знал, что у Котса звериный инстинкт выживания, и верил, что тот сумеет найти выход из бедственного положения. Неожиданно лошади наткнулись на густые заросли колючих растений и вынуждены были замедлить бег. Передовые животные без усилий прорывались сквозь эту поросль и быстро нагоняли их.
– В реку! – крикнул Котс. – Они не пойдут туда за нами.
Он повернул лошадь и направил ее за край обрыва. Они пролетели двенадцать футов и с громким всплеском
Выбрались на него и стояли промокшей усталой группой, глядя на бегущее по противоположному берегу стадо. Потом в лунном свете они увидели всадников Джима Кортни, скачущих за стадом, услышали грохот и увидели блеск мушкетных выстрелов. Там догоняли убегающих солдат Котса и снимали их выстрелами.
– Наш порох промок, – выдохнул Котс. – Мы не можем остаться и сражаться с ними.
– Я потерял мушкет, – сказал Удеман.
– Все конечно, – согласился Кадем, – но будет другой день и другое место, и мы закончим это дело.
Они снова сели верхом и быстро поехали на восток, подальше от реки, бегущего стада и мушкетеров врага.
– Куда мы едем? – спросил Удеман, но ему никто не ответил.
Пастухам нгуни потребовалось много дней, чтобы собрать разбежавшееся стадо. Тридцать два больших горбатых животных умерли или были безнадежно искалечены во время этого бегства. Одни упали в пропасть, другие попали ногой в нору, утонули в реке или были убиты львами, когда отделились от стада. Нгуни оплакивали их. Они с любовью собрали всех уцелевших после той ужасной ночи. Ходили между животными, успокаивали их и ласкали. Лечили их раны, оставленные рогами товарищей, сломанные ребра и ушибы о деревья и твердые предметы, на которые натыкались бегущие.
Инкунзи, старший пастух, выражал свой гнев в самых крепких выражениях, какие осмелился употребить.
– Я потребую, чтобы он остановился и оставался на месте, пока мы не соберем весь скот, – заверил он своих пастухов, и все решительно его поддержали. Несмотря на эти угрозы, просьба достигла ушей Джима в гораздо более мягкой форме, и он без споров согласился.
Как только рассвело, Джим и его люди поехали по полю битвы. Они нашли четырех мертвых лошадей Котса, проткнутых рогами, и еще двух так страшно искалеченных, что их пришлось прикончить. Но еще одиннадцать получили легкие раны или даже остались совсем невредимыми; их всех можно было вылечить и прибавить к лошадям Джима.
Нашли также тела пятерых людей Котса. Лица троих были так повреждены, что узнать их не представлялось возможным, но по одежде и снаряжению, по платежным книжкам, которые Джим нашел в карманах двоих, он заключил, что это кавалеристы ВОК, хотя и не в мундирах, а в гражданском. Все это были люди Кайзера.
– Он сам не пошел за нами, но послал своих людей, – сказал Джим Луизе.
Смоллбой и Мунту узнали кое-кого из погибших. Колония на мысе – маленькая община, и там все знают друг друга.
– Гоффель! Вот уж поистине плохой человек! – сказал Смоллбой, тыча ногой в изуродованный труп. Лицо у него было строгое, он покачал головой. Сам Смоллбой не был ангелом чистоты, и если уж он не одобряет Гоффеля, подумал Джим, тот должен быть воплощением греха.
– Не хватает пятерых, – сказал Баккат. – Ни следа Котса, лысого сержанта и троих арабов, которых мы видели с ними вчера. Я должен посмотреть на том берегу.
Баккат вброд перешел реку, и Джим видел, как он бегает по берегу и всматривается в землю. Неожиданно он остановился, как пойнтер, учуявший запах дичи.