Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
Шрифт:
— Будут стрелять, — предположил Хэл, и не успел он это сказать, как один из солдат опустился за камнем на колено, тщательно прицелился и выстрелил. Пуля отбила осколок камня в пятидесяти футах ниже того места, где они стояли.
— Пока еще слишком далеко. Пусть тратят порох.
Серая лошадь поднималась по крутому склону гораздо увереннее, чем мог надеяться Хэл. Беглецы достигли внешнего поворота широкой каменной лестницы и начали спуск по склону. Они приближались к преследователям под углом, и расстояние между ними сокращалось еще быстрее.
Люди внизу приветствовали это радостными
— Дыхание сатаны! — пробормотал Хэл. — Все равно как идешь прямо на бортовой залп.
Но спрятаться было негде, повернуть некуда, и они продолжали свой трудный путь.
Теперь Хэл видел Шредера. Полковник постепенно добрался до головы колонны и смотрел на них. Даже с такого расстояния Хэл видел, что тот выложился за пределы своих возможностей, лицо его побледнело и исказилось, грязный, рваный мундир промок от пота, из десятка царапин и порезов сочится кровь. Он тяжело дышит, но в его запавших глазах горит злоба. У него не было сил кричать или махать саблей, но он неумолимо смотрел на Хэла.
Один из солдат выстрелил, и пуля просвистела у них над самой головой. Аболи гнал кобылу по неровной крутой тропе, но еще много минут им предстояло оставаться в пределах досягаемости выстрелов. Солдаты на тропе внизу открыли огонь. Вокруг беглецов стучали о камни пули; некоторые, ударяясь, расплющивались в блестящие диски. Другие откалывали кусочки камня или рикошетом уходили назад, в долину.
Серая кобыла невредимой завершила поворот и двинулась по тропе назад. Теперь дальность выстрела выросла, и большинство солдат-готтентотов вскочили и продолжили преследование. Один или два попробовали подняться прямо по склону, чтобы срезать угол, но склон оказался чересчур крутым даже для их проворных ног. Они сдались, соскользнули назад, на извилистую тропу, и побежали за другими по этой не столь крутой, но более длинной дороге.
Несколько солдат, не поднимаясь с колена, перезаряжали мушкеты, торопливо вталкивая шомполы в стволы оружия и насыпая порох на полку. Шредер, тяжело опираясь на камень, смотрел наверх, ожидая, пока выровняется дыхание и уймется сердцебиение. Но вот он выпрямился, оттолкнувшись от камня, выхватил мушкет у одного из солдат и толкнул других в стороны.
— Мы за пределами дальности выстрела! — сказал Хэл. — Чего ему надо?
— Ненависть к тебе свела его с ума, — ответил Аболи. — Дьявол дает ему силы продолжать.
Шредер быстро сбросил камзол, скомкал его и положил на камень, создавая подушку для ствола мушкета. Он посмотрел вдоль ствола и поправил прицел. В прицеле видна была подпрыгивающая голова Хэла; Шредер застыл, потом чуть передвинул ствол, так что стал виден кусочек голубого неба под головой — он компенсировал падение тяжелой пули, когда та достигнет конца траектории. Тем же движением он перевел прицел на голову серой лошади.
— Он не попадет оттуда! — выдохнул Хэл и в то же мгновение увидел, как над стволом мушкета ядовитым цветком распустился серебряный дым. И почувствовал, как пуля ударила в ребра серой
Лежа на камнях, Хэл и Аболи посмотрели вниз. Лошадь катилась, пока не застряла на повороте дороги в груде мелких камней, земли и пыли. Она лежала, дергая в воздухе всеми четырьмя ногами. Преследователи торжествующе закричали, их крики эхом отдавались в утесах и темных глубинах ущелий.
Хэл потрясенно встал и быстро оценил обстановку. У них с Аболи мушкеты по-прежнему висят через плечо, сабли в ножнах. Вдобавок у каждого пара пистолей, небольшой рог с порохом и мешочек с мушкетными пулями на поясе. Но всего остального они лишились.
Внизу преследователи, подбодренные нежданной удачей, бежали, как стая голодных псов на запах добычи. Они одолевали склон.
— Брось пистоли и мушкет, — сказал Аболи. — Рог с порохом и саблю тоже оставь, их вес задержит тебя.
Хэл покачал головой.
— Они нам скоро понадобятся. Иди первым.
Аболи не стал спорить и послушался. Шел он быстро. Хэл старался не отставать, заставляя работать раненую ногу и преодолевая боль и дрожь слабости, которые медленно ползли вверх по бедру.
Аболи помогал ему перебраться через самые трудные препятствия, но чем выше, тем круче становился склон: теперь беглецы огибали крутой утес, образовавший одну половину входа в темное ущелье. С каждым шагом вперед им приходилось подниматься на новый уровень, словно они взбирались по лестнице вдоль крутой стены, уходящей далеко вниз, в долину. Преследователи, хотя и были близко, из-за скалы оставались невидимыми.
— Ты уверен, что это верная дорога? — с трудом спросил Хэл, когда они на несколько секунд остановились передохнуть на более широком уступе.
— Альтуда по-прежнему оставляет для нас знаки, — заверил Аболи и пнул небольшую пирамидку из трех камней, оставленную прямо посреди тропы. — Мои серые тоже. — Он улыбнулся и показал на влажные шарики конского помета чуть дальше. Потом наклонил голову. — Слушай!
Хэл услышал голоса людей Шредера. Они были ближе, чем во время последней остановки. Казалось, они сразу за выступом скалы. Хэл с отчаянием посмотрел на Аболи и попытался устоять на здоровой ноге, чтобы скрыть слабость больной. Они слышали звон сабель и грохот катящихся вниз камней. Голоса солдат звучали так отчетливо и ясно, что Хэл различал отдельные слова; он слышал, как Шредер безжалостно гонит своих людей вперед.
— А теперь слушай меня, Гандвейн! — Аболи сорвал мушкет с плеча Хэла. — Ты как можно быстрей пойдешь вперед, а я ненадолго задержу их здесь. — Хэл хотел возразить, но Аболи сурово посмотрел ему в глаза. — Чем больше будешь спорить, тем в большей опасности я окажусь.
Хэл кивнул.
— Увидимся у входа в ущелье.
Он крепко сжал руку Аболи и пошел дальше один. Перед тем как свернуть в главное ущелье, Хэл оглянулся и увидел, что Аболи укрылся на повороте тропы и положил перед собой оба мушкета.