Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
Шрифт:
— Сакина!
Он хотел остановить ее, но она, услышав его строгий голос, не остановилась. Он понял, что настаивать глупо, и мудро изменил свой следующий приказ.
— Альтуда, ты единственный, кто знает дорогу. Иди впереди с сестрой.
Альтуда бегом догнал сестру, и они первыми углубились в неведомые земли за изгородью.
Колонна извилистым маршрутом двигалась в густом кустарнике, Аболи и Хэл замыкали ее. Люди давно не ходили по этой тропе. Ее проделали дикие животные. На мягкой почве отчетливо виднелись их
Аболи узнавал по этим следам всех животных и, идя быстрым шагом, показывал их Хэлу.
— Это леопард, а вот помет антилопы с извилистыми рогами, мы называем ее куду. По крайней мере с голоду не умрем, — пообещал он. — Эта земля изобильна.
Это была первая после побега возможность поговорить, и Хэл негромко спросил:
— Что ты знаешь об этом Сабе, друге Альтуды?
— Я читал сообщения, которые он оставлял, и только.
— Разве он не должен был встретить нас у изгороди?
— Он написал, что отведет нас в горы, ничего больше. Я думал, он будет ждать здесь. — Аболи пожал плечами. — Но нас поведет Альтуда, и в Сабе мы не нуждаемся.
Они продвигались быстро, иногда бежали рядом с лошадью, держась за упряжь. Когда рядом было дерево, способное выдержать вес Аболи, он карабкался на него и смотрел назад в поисках преследователей. Всякий раз, спустившись, он отрицательно качал головой.
— Шредер придет, — говорил ему Хэл. — Говорят, эти зеленые мундиры способны перегнать всадника. Они придут.
Они шли по равнине, останавливаясь только у болотистых водоемов. Хэл держался за упряжь, чтобы легче было раненой ноге, а Аболи рассказывал ему, что произошло за месяцы их разлуки. Хэл молча выслушал рассказ Аболи на родном языке о том, как он забрал и похоронил тело сэра Фрэнсиса.
— Это были похороны великого вождя. Я завернул его в шкуру черного быка и положил рядом его корабль и оружие. Оставил еду и питье для путешествия, а на глаза ему положил крест его Бога.
У Хэла слишком перехватило горло, и он не мог поблагодарить Аболи.
День все тянулся, продвижение замедлилось: люди и лошади устали от ходьбы по мягкому песку. У следующего заросшего тростником источника, где они на несколько минут остановились, Хэл отвел Сакину в сторону.
— Ты сильна и смела, но ноги у тебя не такие длинные, как у нас, и я видел, что ты спотыкаешься от усталости. Отныне ты должна ехать верхом. — Когда она принялась возражать, он решительно остановил ее. — Во всем, что касается раны, я подчиняюсь тебе, но в прочем я капитан, и ты должна делать, как я говорю. Дальше ты поедешь верхом.
Ее глаза сверкнули. Она сделала легкий жест, выражающий покорность: сложила кончики пальцев и поднесла к губам.
— Как прикажешь, господин, — и позволила ему посадить себя на серую лошадь, на сумку.
Они обогнули болото и пошли чуть быстрее. Еще два раза Аболи
В середине дня они пересекли широкую открытую заливную низину — луг, поросший короткой зеленой травой, где паслись стада диких антилоп с кривыми, как ятаган, рогами. Животные удивленно смотрели на приближающихся людей и лошадей. Их шкуры на солнце отливали сине-серым металлом.
— Даже я никогда таких не видел, — признался Аболи.
Поднимая пыль, стада разбегались перед ними. Альтуда, оглянувшись, крикнул:
— Голландцы называют этих животных «блаубок», синий бык. Я видел за горами огромные стада этих тварей.
За низиной земля начала подниматься: ряды все более высоких холмов уходили к горам. Колонна поднялась на первую гряду, Хэл с трудом поспевал за остальными. Теперь он двигался тяжело, явно преодолевая боль. Аболи видел, что лицо Хэла покраснело от жара; сквозь повязку, сделанную Сакиной, проступали кровь и лимфа.
На верху холма Аболи остановил колонну. Все посмотрели назад; на западном горизонте господствовала Столовая гора. Слева открывалась широкая голубая дуга залива Фалсбай. Однако все слишком устали, чтобы восхищаться видами. Лошади стояли, понурив головы, люди попадали на землю. Сакина слезла с коня и подошла к Хэлу: тот с трудом сел, прислонясь к древесному стволу. Она наклонилась, размотала повязку и с трудом сдержала возглас, видя, как воспалилась, разбухла и потемнела рана. Наклонившись ближе, Сакина вдохнула воздух. И когда заговорила, голос ее звучал строго.
— Идти дальше ты не можешь. Ты должен ехать, как заставил меня. — Потом она взглянула на Аболи. — Разожги огонь и вскипяти воду, — приказала она.
— У нас нет времени на такие глупости, — возражал Хэл, но от него отмахнулись. Аболи фитилем разжег небольшой костер и подвесил над ним оловянный котелок с водой. Как только вода вскипела, Сакина приготовила мазь из трав, привезенных в своей седельной сумке, и намазала ею чистую ткань. И еще курящуюся паром, приложила к ране. Хэл застонал и сказал:
— Клянусь, лучше бы Аболи помочился на мою ногу: твой дьявольский настой сожжет ее.
Сакина не обратила внимания на его грубоватую речь и продолжила свое занятие. Обмотав смазанное место чистой тканью, она достала из сумки ломоть хлеба и сушеную колбасу. Разрезала на куски, сложила хлеб и колбаски и раздала мужчинам.
— Да благословит вас Бог, принцесса.
Большой Дэниел прижал кулак ко лбу, прежде чем взять свою порцию.
— Бог любит вас, принцесса, — сказал Нед, и все остальные сразу приняли это имя. Отныне она стала их принцессой, и грубые моряки смотрели на нее со все возрастающим уважением и привязанностью.