Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
Шрифт:
— Все это стоит не меньше двадцати фунтов! — удивлялся Хэл. — Ты просто волшебница, что сумела их раздобыть.
Он взял девушку за руку и вывел наружу, хромая не так сильно, как накануне. Они сели на горном склоне, и он показал ей, как в полдень наблюдать прохождение солнца, чтобы точно определить свое положение по карте. Она радовалась удовольствию, которое доставила ему, и поразила его, легко усваивая сложную, тайную науку навигации. Потом он вспомнил, что Сакина астролог и привыкла наблюдать небо.
С этими инструментами он может уверенно идти по дикой местности,
— Этот поцелуй — большая награда, чем двадцать фунтов, о которых ты говорил, мой капитан.
— Если один поцелуй — двадцать фунтов, — ответил он, — у меня для тебя не менее пятисот.
Он уложил ее на траву, и они занялись любовью. Много времени спустя она улыбнулась и прошептала:
— Это стоит всего золота мира.
Вернувшись в лагерь, они обнаружили, что Большой Дэниел собрал все оружие, и Аболи полировал лезвия сабель и острил их на специальном камне, подобранном в ручье.
Хэл тщательно осмотрел собранное. Абордажных сабель и пистолей достаточно, чтобы вооружить каждого. Однако мушкетов всего пять, все стандартные голландские военные модели, тяжелые и неудобные. Но хуже всего был недостаток пороха, фитилей и свинцовых пуль. Конечно, в качестве пуль всегда можно использовать камни, но замены черному пороху нет. Этого драгоценного вещества у них не больше пяти фунтов во фляжках, не хватит и на два десятка выстрелов.
— Без пороха мы больше не сможем убивать крупную дичь, — сказал Саба Хэлу. — Сейчас питаемся куропатками и даманами.
Он использовал голландское слово, обозначающее похожих на кроликов зверьков, которыми кишели пещеры и трещины каждого утеса. Хэлу показалось, что он узнает в них описанных в Библии кроликов.
Моча из колоний даманов так обильно стекала по склонам, что, высыхая, покрывала камень толстым твердым слоем, который блестел на солнце как конфеты-тянучки, но пах куда менее приятно. При должной осторожности и опыте можно было убивать этих зверьков в таких количествах, что у колонии всегда был главный продукт для выживания — мясо этих животных, сочное и вкусное, как у молочного поросенка.
Теперь, когда с ними была Сакина, диета значительно разнообразилась благодаря ее знаниям съедобных корней и трав. Каждый день Хэл уходил с ней в горы. Он нес корзинку, а Сакина собирала урожай со скал. Ноги их крепли, и с каждым днем они уходили чуть дальше и оставались в дикой местности немного дольше.
Горы словно окутывали их своим величием и представляли великолепную оправу для яркого самоцвета их любви. Когда корзина Сакины переполнялась, так что из нее начинало вываливаться, они находили укрытое озерце, образованное каким-нибудь ручьем, и купались нагими. Потом лежали рядом на гладком, отполированном водой камне, обсыхая на солнце. С захватывающей медлительностью они играли телами друг друга и наконец занимались любовью. Потом разговаривали, исследуя свои души, как только что тела, и снова любили друг друга. Их тяга друг к другу
— О! Где ты научился так доставлять наслаждение девушке? — задыхаясь, спрашивала Сакина. — Кто научил тебя тому, что ты делаешь со мной?
Он не хотел отвечать и просто говорил:
— Просто мы очень хорошо подходим друг другу. Мои особые места созданы, чтобы касаться твоих особых мест. Я нахожу удовольствие в твоем наслаждении. Мое наслаждение стократ усилено твоим.
По вечерам, когда все беглецы собирались у костра, они заваливали Хэла вопросами относительно планов на будущее, но он отвечал лишь смехом или качал головой. У него действительно созревал план действий, но пока еще не готовый для обсуждения — необходимо было преодолеть еще множество затруднений.
Напротив, он сам расспрашивал Сабу и пятерых рабов, переживших зиму.
— Далеко ли на восток вы уходили от этого хребта, Саба?
— В середине зимы мы шли в ту сторону шесть дней. Пытались найти место, где много пищи и не так холодно.
— Что за земля на востоке?
— На много лиг горы, такие же, как эти, потом их неожиданно сменяют равнины, заросшие лесами, и травянистые пространства, причем справа иногда видно море.
Саба взял веточку и начал чертить в пыли у костра. Хэл запоминал его описания, усердно расспрашивал и просил вспомнить все подробности виденного.
— Вы спускались на эти равнины?
— Да, немного прошли по ним. Мы видели необычных животных, каких раньше никогда не встречали: они серые, огромные, и у них на носу длинные рога. Один со свирепым хрюканьем и храпом погнался за нами. И хотя мы стреляли из мушкетов, он догнал нас, проткнул рогом жену Йоханнеса и убил ее.
Все посмотрели на одноглазого Йоханнеса, одного из сбежавших с Сабой рабов, который заплакал, вспомнив погибшую. Странно было видеть слезы, катящиеся из пустой глазницы. Все помолчали, потом Зваанти продолжила рассказ:
— Моему маленькому Бобби был всего месяц, и я не могла подвергать его такой опасности. Без пороха для мушкетов мы не могли идти дальше. Я уговорила Сабу повернуть назад, и мы возвратились сюда.
— Зачем эти вопросы? Что ты задумал, капитан? — спросил Большой Дэниел.
— Я не готов объяснить, но не печальтесь, парни. Я ведь пообещал вам найти корабль, — сказал Хэл с большей уверенностью, чем чувствовал сам.
Утром под предлогом рыбалки он увел Аболи и Большого Дэниела к омуту ниже по ручью. Когда их не стало видно из лагеря, они сели на скалистом берегу.
— Ясно, что, если не вооружиться лучше, мы застряли в этих горах. Мы умрем такой же медленной и мрачной смертью, как большинство людей Сабы. Нам нужен порох для мушкетов.
— Но где нам его взять? — спросил Дэниел. — Что ты предлагаешь?
— Я думал о колонии, — ответил Хэл.
Оба слушателя недоверчиво вздрогнули. Аболи нарушил молчание:
— Ты собираешься вернуться к Доброй Надежде? Но, даже попав туда, ты не раздобудешь порох. Разве что украдешь пару фунтов у зеленых мундиров на мосту или у охотника Компании, но этого нам недостаточно.