Охота
Шрифт:
Мой приятель верил в то, что все знают Габби, но я, во всяком случае, никогда не встречался с этим человеком, да и с другими школьными друзьями Дома тоже. Однако в течение последних лет он много рассказывал мне о приятелях, со смехом вспоминая старые проделки и морщась, повествуя о драках. Только теперь я начал понимать, что он пытался скрыть какие-то неприятные эпизоды прошлого. У меня сложилось впечатление, что большинство школьных друзей Дома служили в армии, и в моем воображении все они соединились в образ нелепого усатого полковника времен Крымской войны. Этакого наглого вояки, страстно желающего пощекотать мистера Иностранца своей кавалерийской саблей.
Сам
— Да, настоящий гений, — проговорил я без всякого восторга.
Мне предстояло закончить ряд мелких дел, и хотелось сообщить об этом Доминику. Надо вернуть книги в библиотеку. Я уже целый месяц никак не могу принести в дом кактус, чтобы в комнате стало немного уютнее. Такой, знаете, с желтым цветком на самом верху. А может, мне нужен не кактус, а юкка или фиговое дерево? Впрочем, теперь уже слишком поздно.
— Этот уик-энд мы все запомним, — заключил Дом с энтузиазмом в голосе.
— Увидимся завтра, — попрощался я.
— Отлично. До встречи.
День тянулся. Никто не приходил в справочный отдел. Я занялся бумагами, которых накопилась целая гора, просмотрел входящие документы, переложил некоторые папки на другое место, выпил кофе, потом чая, сходил в туалет, получив, как обычно, удовольствие от вида пляшущей в писсуаре голубой таблетки.
Вернувшись на свое место, увидел, что Эстель искоса посматривает на меня. Я понимал, что она набирается мужества для серьезного разговора. Я мог бы, конечно, облегчить ей задачу, но не стал этого делать. Наконец она решилась:
— Ты идешь куда-нибудь сегодня вечером?
— Нет.
— А почему?
— Беру на завтра выходной. Поеду на уик-энд.
Она загрустила. Может, подумала, что я встречаюсь с девушкой?
— Я приглашен на мальчишник. Будут старые школьные друзья. Поиграем в регби, займемся содомией, а тот, кто последним кончит в стакан, должен будет выпить его.
Эстель засмеялась, сразу став симпатичной и скромной.
— Не хами.
— Да я ведь не о себе говорю. Это все они.
— Тебе не следует говорить мне такие вещи.
— А им не следует заниматься такими вещами.
Теперь мы оба улыбались. Я с опаской чувствовал, как на меня накатывает волна влечения. Пытался сдерживаться, но чувство не отступало.
— Ты на самом деле будешь этим заниматься?
Как правило, Эстель совершенно справедливо не доверяла мне. Обычно она не ошибалась, только не в этот раз.
— Да. Сегодня хочу освободиться пораньше. Придется много пить и вытворять черт знает что, так что предстоит запастись энергией. Неплохо бы также потренироваться по части громкого смеха.
— Может быть, просто зайдем куда-нибудь выпить? — предложила она, нервничая, с надеждой в голосе. — Долго задерживаться я не смогу, потому что наша группа встречается где-то в Уэст-Энде сегодня вечером.
— Не думаю, что это хорошая мысль.
— Немного выпьем, вот и все. Потом мне надо бежать.
Эстель смотрела на меня снизу вверх сквозь ярко подведенные ресницы. Она всегда старательно накрашена, даже в офисе. Я однажды, как бы между делом, намекнул, чтобы она не накладывала так густо грим, это, мол, не модно. Но девушка мне не поверила, полагая, что я так плоско шучу. Косметика старила ее, и в макияже Эстель выглядела старше своих двадцати пяти. В то же время накрашенная она походила на ребенка и делалась довольно уязвимой. Может, поэтому я и не нашел повода отказаться выпить с ней. Что в том плохого? Поговорим, посмеемся. В
Мы пошли в бар под названием «Позднее в Западном Хэмпстеде». В нем всегда полно странных типов и псевдохудожников, но присутствует какая-то необъяснимо приятная и располагающая атмосфера. Может быть, от того, что всем наплевать, крутой ты или нет. Внизу битком забитая народом танцплощадка, но я предпочитаю сидеть наверху в баре, декорированном в духе произведений Сальвадора Дали с искореженными пишущими машинками и частями каких-то животных. Иногда я болтаю со знаменитой тайской Ледибой Западного Хэмпстеда, однако до меня не доходит смысл ее музыкальной речи, хотя все слова понятны. Звезды в тот вечер не наблюдалось в баре (если только она не трясла длинными черными волосами внизу в танцевальном зале под взглядами потерявших все надежды на близость с ней обожателей). Отсутствие Ледибой радовало, потому что я не знал, как воспримет ее Эстель. Мы отыскали пару свободных мест, и я заказал выпивку.
Эстель — милая и забавная девушка при одном условии: если у нее не погано на душе. Она умеет строить рожицы: слегка исказив рот, изображать настройщика фотокопировального устройства или, поджав губы, стать похожей на того жулика, который руководит офисом «Килберн». Она даже пародировала меня самого, да еще как похоже!
Выпив разок, я подумал: «Неплохо бы повторить». После двух порций почти ничего не почувствовал и заказал еще одну. Вскоре Эстель уже опоздала на свою встречу с друзьями в Уэст-Энде, если только они вообще существовали. Так что мы отправились ко мне домой, назад в Килберн, просто попить кофе. Только кофе и больше ничего. Эстель взяла меня под руку, и после этого от нее уже трудно было отделаться. Мне вдруг стало хорошо, тепло, приятно.
И только во время поцелуев на диване — другой мебели в квартире не имелось — мне стало как-то не по себе. Видите ли, я живу на чердаке, и в угловом окне мансарды вдруг появилось отражение: я широко открытыми глазами смотрю на девушку.
Я осторожно оттолкнул Эстель от себя.
— В чем дело? — спросила она, чуть не плача.
Что мог я ответить? «С тобой все в порядке, Эстель, вот только ты слишком симпатичная, чтобы казаться простушкой, и слишком проста, чтобы быть симпатичной. Так что всю свою жизнь ты будешь привлекать мужчин, которых не сможешь любить, и любить мужчин, которых не будешь в состоянии привлечь к себе. Где-то в глубине души ты догадываешься об этом, что иногда вызывает отчаяние, как если бы на твоем личике вдруг появился шрам. Печально то, что тебе и требуется всего ничего: найти достойного мужчину, обзавестись семьей и домом да повеселиться вовсю, пока молода, а состарившись, жить в мире и покое. Да, еще нужно иметь достаточно денег, чтобы позволить себе купить новое платье во время распродаж по сниженным ценам. Но у тебя ничего этого не будет, и я ничем не могу помочь. Разве что поколдовать, чтобы твои желания сбылись поскорей, но из этого, поверь, вряд ли выйдет толк…»
— Я не могу.
— Но почему?
Эстель все же не сумела сдержаться и расплакалась. Черные ручейки потекли по щекам. От основного потока отделялись крошечные капельки. Черное смешивалось с красным там, где таяла губная помада, устремляясь по всему лицу. Она стала похожа на клоуна, и мне захотелось рассмеяться. Я ненавидел себя, но меня душил смех.
— Я бы хотел заняться любовью, но не получится.
— Почему?
— Потому что это внесет хаос в твою жизнь.
Я не стал говорить, что хаос распространится и на меня.