Охота
Шрифт:
В общем, подогретая до абсолютного бешенства, я сдёрнула с него где-то им найденное куцее покрывалко, с трудом останавливая себя тут же не врезать по согнутой спине — лежал на боку.
— Драться будем или как? — стараясь, чтобы звучало деловито, а не на сто процентов слезливо, спросила я.
Этот… вроде как съёжился, а потом нехотя сел.
— Ингрид, я сейчас не в состоянии…
— А мне плевать! Я просто хочу с тобой быть в одной постели! Просто уснуть! И проснуться с тобой рядом! Всё! Больше мне от тебя ничего не надо!..
— Ты не так поняла…
— Быстро
Он резко встал, перехватив подушечку. Этого оказалось достаточно, чтобы, освобождённая от предмета, я немедленно обняла его. Мне хотелось визжать изо всех сил, вопить, кричать: «Мне, блин, из-за тебя столько всего пришлось испытать! Меня били, надавали пощёчин, меня унижали! И всё — оттого что влезла в твои дела! Надо мной издевались, а я — терпела! Из-за тебя! Из-за твоего брата!! И ты так просто меня отодвигаешь — использовав?!»
Но — промолчала. Погладила его по плечам дрожащими ладонями, прислонилась к его груди, слушая беспокойное сердце, и прошептала:
— Я всего лишь хочу выспаться. Все ночи на Островном Ожерелье я боялась, как бы ко мне не ворвался Хантер. Я не чувствовала себя защищённой, в безопасности. С тобой — я это чувствую, Кирилл… Пожалуйста, не уходи от меня…
Странная дрожь прошла по его телу. Но движения обнять меня, прильнувшую к нему, он так и не сделал. Только негромко сказал:
— Хорошо-хорошо. Пойдём.
В спальню он зашаркал чуть не по-стариковски — до того неохотно. Я шла за ним и снова жалела, что не успела вовремя подписать с ним, как с телохранителем, новый контракт… Как будто этот контракт имел бы сейчас силу. Но — жалела.
Потом я возненавидела гостиничную кровать: она оказалась слишком широкой и свободной. Так что, дождавшись, пока я лягу, Кирилл пристроился на краешке.
Теперь я пожалела, что у меня сроду не водилось снотворного: подсунула бы ему — и спала бы спокойно в его объятиях.
Фу-у… Зато я успела немного отдохнуть на Островном Ожерелье, да и подлечиться у Скального Ключа. А Кирилл тем временем мотался по Содружеству в поисках Хантера и бессонно сторожил его у банковских отделений. Пока я размышляла о том о сём, он заснул. Немного удивлённая, я прислушалась к его почти бесшумному, глубокому дыханию и уловила, когда ему начали сниться не самые спокойные сны: дыхание стало неравномерным и порывистым, хоть и оставалось тихим… Вскоре Кирилл расслабился так, что, видимо, во сне почувствовал, что ему не совсем удобно на краю. Перевернулся на спину, а потом потянулся ко мне — к теплу. Одеяло-то на нём хоть и было, но маловато — в самый притык, чтобы только на себя натянуть.
Затаив дыхание, я мягко подалась к нему, чтобы его локоть так же мягко упёрся в мой бок. А когда его локоть согрелся, он полностью перевернулся ко мне. И я уже спокойно (с неудержимо счастливой улыбкой!) подвинулась головой ему под подбородок. А ещё через минуту старалась не двигаться в его руках, когда он меня буквально прижал к себе. И только глухое
И точно. Только во сне. Утром он чуть не шарахнулся от меня, едва проснулся и понял, кого именно он нежно прижимает к себе.
Но и бессонная ночь дала мне кое-что. Например, я твёрдо решила выяснить подоплёку его поведения. Поэтому, чуть только он, изумлённый, резко отодвинулся от меня, первым делом спросила хрипловатым со сна голосом о том, что должна была узнать давно, с самого начала:
— Ты женат?
— Что? — От неожиданности он заморгал и был таким озадаченным, что я невольно улыбнулась.
— Ты на меня так смотришь, как будто ждёшь, что вот-вот в номер ворвётся твоя благоверная!
— Нет, — сухо ответил он. — Я не женат.
Но, несмотря на эти утешающие слова, меня он не поцеловал. Ни разу.
И только час спустя я поняла, в чём дело. И то не сразу.
Очень неохотно Кирилл взял меня с собой к деду. Пообещал же мне, что смогу навестить Рольфа, — пришлось выполнять. Наверное, очень сильно пожалел об обещании.
Пришлось вызвать воздушное такси, потому что выйти из отеля мы смогли лишь ближе к обеду, когда наземные дороги были слишком перегружены. Как только сели, он поймал мою руку с виртом, с помощью которого я хотела заплатить за поездку.
— Я сам заплачу.
Сначала я не обратила на этот жест внимания, а позже задумалась.
Здание, где жил дед Кирилла и Рольфа, было шикарным — для своего времени, но — увы! — для нынешнего слишком обветшалым. Пока мы доехали на роскошном, но стареньком лифте, ободранном и разноцветном из-за слезающей краски, до нужного этажа, я уже знала, что этому зданию долго не прожить: слишком дорогой ремонт ему требовался. Легче снести. Квартира Кириллова деда меня уже не удивила — я этого ожидала. Мебели мало — и вся тусклая и еле держащаяся на ножках. Комнаты пустынные: кажется, из них мебель либо потихоньку выносили на помойку, либо потихоньку же продавали. Везде царило самое настоящее умирание. Отделка комнат тоже говорила о том, что это место находится чуть не на грани ветхости. Пыль — страшно даже сделать резкое движение: не дай Бог поднять её. Так и шли: время от времени я, тая дыхание, взглядывала на пол, на вздымающиеся серые фонтанчики после наших шагов.
Проходили анфиладу комнат, и мне становилось всё страшней: каково приходится мальчику?! Он же недавно после отравы — и лежит в этом пыльном, грязном помещении?!
Поглядывая на Кирилла, видела, как он упрямо склоняет голову, стараясь не смотреть на меня. Он что? Потомок умирающей старинной семьи?
Дед буквально промелькнул. Появился издали, буркнул: «Здрасьте!» и снова исчез за тусклыми, выцветшими шторами. Только и успела заметить нечто согбенное, страшно костлявое и плешивое. Серого цвета. Антипатия или симпатия по отношению к этому существу просто не могли существовать. Призрак — и ничего больше. Кирилл только снова виновато склонил голову и сказал, словно извиняя деда: