Охотница за нечистью. Часть 2
Шрифт:
— Иногда суть надо изложить на бумагу, Тин. Иногда только так её можно понять, — Мира прошептала последние слова и провалилась в сон.
Кристина знала, что через пару часов Мирослава проснется в холодном поту и будет дрожать, нашептывая имена братьев. Ещё Тина знала, что боль, живущая в её хрупкой подруге, никогда не уйдет, её никто не сможет забрать, ибо память Миры так же жива, как и раны кровоточащие внутри. Память сложно стереть, а боль сложно унять.
Мирослава всегда предпочитала закрываться в себе, настолько, что начинала терять саму себя. Её боль утраты не была чем-то удивительным
Мирослава поддержала Кристину не потому, что она её подруга, а потому, что она верила в эту девушку, верила в то, что смерть в их мире станет не чем-то обыденным, с чем положено мириться.
***
Потирая глаза и надавливая на них подушечками пальцев, Дима сидел на старой кровати, которая прогибалась от массы его тела. Прошли ровно сутки с тех пор, как он так повел себя с миледи Мэрит. И он чувствовал себя ужасно отвратно.
— Не бойся, никто не будет знать о том, что Леди Загадочного леса и Эльфийской чащи делает наедине с Королем династии Ивашковых, — слова эхом звучали в его голове, напоминая.
Откинувшись на кровать и ударившись плечом об твердую поверхность спинки, он закрыл глаза и попытался представить её лицо, когда она произнесла слова, отражающие всё его поведение:
— Я думала, вы не такой!
Сколько же обиды отпечаталось в этих глазах цвета полевых цветов.
Дима всё никак не мог понять, почему это так тревожит его. Он делал вещи и говорил слова, куда похуже этих, и обычно ему было всё равно. Он не раз видел такое выражение лица, как у Мэрит, но еще ни разу, ни одно лицо, ни одни слёзы и покрасневшие щеки от злости, так сильно не опечаливали его.
Ему нравилось наблюдать за тем, как она смеется, или прямо как маленькая девочка, которой она и являлась для него, сидела у его клетки и слушала рассказы из его жизни... Никому до этого не были интересны его истории.
Его мысли перебил тихий звук, открывающейся двери. На пороге с самым непроницаемым видом стояла Мэрит, в руках она держала поднос с едой. Для него.
Что-то кольнуло в области груди, Дима, сощурив глаза, повернулся на другой бок, отвернувшись от Мэрит. Он слышал, как она медленно подошла к столу и, поставив поднос на стол, с очень показательным звуком, собралась уходить. Дима, не выдержав, покосился на неё через плечо и встретился с синими глазами.
— Зачем ты пришла? — тихо спросил он. — Не рановато ли для завтрака?
Эльфийка ничего не ответила, посмотрев на поднос, она вздернула подбородок. Ей было обидно, никто никогда не поступал так с ней. Она не заслужила такого поведения от человека, в которого влюблена. А она действительно была влюблена в Дмитрия Ивашкова. Что тут сложного? Полюбить намного легче, чем разлюбить. Тонуть в чьих-то глазах, улыбаться, когда любящий человек улыбается, беречь одно нежное случайно произнесенное слово, как что-то
Мэрит вспомнила, как однажды Дмитрий назвал её «жемчужинкой», так как когда-то давно её называла мама. Именно тогда, в тот миг она поняла, что любит Дмитрия. Вот так легко и самозабвенно, совсем не так, как она любила того парня из своих мечтаний. Его, реального Дмитрия Ивашкова, она любила по-настоящему: его тепло, его слова, его глаза, его плоть и кровь. Она любила. А он причинил ей боль.
Мэрит почувствовала, как на глазах вновь наворачиваются слёзы. Она ненавидела чувствовать себя плаксой, ненавидела быть маленькой. Но почему всё это так несправедливо? Она должна следовать за Дмитрием сегодня не только по велению сердца, но и по словам Ибсен.
— Не поступайте так со мной. Вы не имеете право, — прошептала она, глядя в окно, где ещё даже светать не начинало. Сегодня. Это должно случиться сегодня.
— Да что ты знаешь об одиночестве! — выпалил он. — У тебя есть братья, беспокоящейся о тебе, отец и та премилая старушка.
Под премилой старушкой, он, наверное, имел в виду матушку Хэй, решила для себя Мэрит.
Она не хотела признаваться себе, а уж тем более Диме в том, что он скорее всего прав. Смотря на него, она видела того покинутого мальчика, которого встретила у фонтана Королевского двора, на того, кто выглядел так одиноко. Она же лишь представляла себя одинокой, закрывалась в своих же мечтаниях.
— Я не герой и не принц из твоих выдумок, Мэрит, — тихо и виновато произнес Дмитрий.
К горлу подкатил комок, а в глазах начало щипать. Опять.
В тот миг она возненавидела момент, когда полтора года назад её отца назначили Лордом Загадочного леса. Тогда Эивиндр был только лишь Лордом эльфов, а вот Лордом Загадочного леса был старик Мрамор, скончавшийся накануне Зимнего бала Королевского двора. И под свидетельство всей Королевской нечисти отца Мэрит провозгласили новым Лордом эльфов и Загадочного леса.
Когда Мэрит была маленькой девочкой, такой же, как и все остальные, её отец получил титул Лорда, доставшийся ему с помощью Князя вампиров, и вдруг из обычной эльфийки Мэрит стала Леди Загадочного леса. Сей титул, конечно, должен был достаться её матери, но на тот момент она уже была мертва.
Мэрит утерла глаза. Если бы тогда её отец не получил звание Лорда, а в последствии и Владики Загадочного Леса она бы никогда не при каких обстоятельствах не встретилась бы с Дмитрием Ивашковым. И продолжала бы воображать себе принца на белом коне, всего такого благородного, который однажды полюбит её так же сильно как она уже любила его.
— Мэрит, — ласково прошептал он, выставляя руку в её направление и пытаясь прикоснуться к ней. — Я не хочу обижать тебя... Прости меня.
Она отдернулась от него и, приобняв себя, сказала:
— Я не знала, что люди так жестоки. Вы бросаетесь словами и только потом просите за них прощение. Вы не понимаете цену сказанному. Думаешь, если оскорбил меня, то твои слова что-то изменять? Ты ошибаешься! Твои оскорбляющие слова стоят ровно столько, сколько и слова с просьбой извинить.
Мэрит отвернулась и, сжав зубы, процедила: