Охотница за нечистью. Часть 2

Гончарова Виктория

Спускаясь по ступенькам в темноте, она вошла в огромный холл. Такой же пустой, как и всё остальное помещение.

— Мирослава! — на сей раз голос был отчетливым и до боли в душе знакомым.

Девушка, медленно обернувшись, встретилась с парой сине-голубых, как и у неё самой, глаз. Прикрыв рот ладонью, она глянула на одного парня, а потом на другого. Первый был высоким, он слабо улыбался, его неестественные белые волосы были аккуратно уложены, а синенные, как тёмное море, глаза по-доброму смотрели на девушку. Второй же был намного ниже, он широко улыбался,

обнажая свои ямочки; глаза его были яркие, такие же, как и у Миры, – небесные. Он с нескрываемым весельем смотрел на Вьюжину, своей пятерней взъерошивая светлые как снег волосы.

— Здравствуй, сестренка, — поздоровался первый парень.

Мирослава, всхлипнув, медленно перебирая с ноги на ногу, подошла к братьям.

— Тима, Антон, — прошептала она, смотря на Вьюжиных.

***

— Эивиндр в бешенстве, Королева, — произнесла Рамония, накручивая на палец кудрявую прядь темных волос. — Ваша племянница выбралась из леса, захватив с собою его дочку.

— Интересно, — прошептала Катерина.

— Вы ведь понимаете, что нам нельзя допустить участие Истинной Королевы в битве? Девчонка Хостинг должна погибнуть.

Ивашкова отмахнулась от Рамония. Будто бы она сама этого не понимала! Девчонка опасна, и это пора бы пресечь.

— Твои фейри смогут отыскать её, Госпожа? — спросила она.

— Мой народ может всё.

Рамония подошла к столу и, взяв карманный ножик, подставила запястье под чашу, стоявшую перед Катериной. Полоснув орудием по запястью, она посмотрела на Ивашкову.

— Почему-то все считают, что именно пыльца с крыльев фейри есть великим орудием, но это не так. Наша кровь – идеальное орудие пыток, — черная кровь, прямо как глаза Госпожи, капала в чашку. — Когда вы поймаете её, дайте ей выпить этого.

Рамония протянула на половину полную чашу Катерине:

— И у меня отличные новости. Мортен, избив себе все колени, наконец, нашел её. Как мы и ожидали, в её положение, без Дамьена ей оказалось весьма тяжко.

— Это точно она? — ликующе улыбнувшись, спросила Катерина.

— Другого варианта и быть не может. Провидица Ибсен в наших руках, Королева.

***

— Как это возможно? — шепотом спросила она, дотрагиваясь до Вьюги. Коснувшись его лица, она ощутила живую теплую плоть.

— Мы не живы, если ты об этом, — Антон накрыл руку сестры своей и с нежностью посмотрел на неё.

Мирослава, раскрыв руки, обхватила парней и обняла их, слёзы обжигали ей щеки.

— Мне вас так не хватает, — голос её был приглушенным из-за того, что она уткнулась в плечо Вьюги.

— Мы ведь всегда рядом, Мира, — произнес Тимофей, поглаживая сестру по мокрым от недавнего дождя волосам.

Девушка, оторвавшись от братьев, отошла на несколько шагов назад. Вытерев лицо от слез, она слабо улыбнулась. Вот только улыбка вышла у неё очень грустной.

— Я вижу вас во снах. Постоянно, — не повышая голоса, сказала Вьюжина.— Как вам там?

Антон, глянув на старшего брата, озорно улыбнулся и, схватив сестру за руку, притянул к себе, закружив в танце.

—

Там... очень скучно. Всё что мы делаем, так это наблюдаем за вами, неудачниками, — Антон кружил Миру под задорный смех Тимы.

— А там это где? — не смогла девушка сдержать улыбку. Кружась в объятьях младшего брата, она тоже смеялась.

— Там — это там, Мира. Когда-нибудь встретимся, — сказал Тима, и они сразу же замолчали.

Мирослава, обмякнув в объятьях Вьюги, отошла от него.

— Ты должна отпустить нас, сестренка,— прошептал Антон, понурив плечи.

Тимофей, заметив непонимающий взгляд сестры, рывком преодолел между ними расстояние и, схватив её за руку, поднес ладонь к области груди, где должно было находиться сердце.

— Ты слышишь это? — спросил он. — Тишина. Оно не бьется. Потому что мы мертвы, сестренка.

Тимофей Вьюжин умер, когда был намного старше двойняшек. Его черты лица успели возмужать, но ещё сохранить некую первозданность. Он сглотнул подступивший комок к горлу, а на красивых глазах, свойственных, так же как и светлые волосы, каждому Вьжину, выступили слёзы.

— Мы так тебя любим, сестренка. И мама, и папа, и бабушка тебя любят. Ты все, что у них осталось.

— Мама не любит. Я позор для неё, я не ты! — запротестовала девушка, пытаясь не смотреть в лицо старшего брата. В лицо лучшего друга и покровителя.

— Мама любит тебя, — Мира почувствовала, как Антон обхватил её сзади, обвив руками. Прижавшись к нему, она опять заплакала.

— Забыла? Мы ведь теперь можем наблюдать за вами. Мама плачет по ночам, зовет тебя, — Вьюга погладил сестру по волосам и пошептал на ухо: — Я знаю, что это сложно, но попытайся отпустить ту боль внутри. Отпусти нас. Живи ради нас. Живи ради любимых, которых мы оставили здесь, на земле…

Как она могла отпустить их? У неё не было ни сил, ни желания. Она не могла отпустить тех, кто был ей опорой всю жизнь, но в тоже время Мира отлично понимала, что держась за свою боль, она не дает братьям шанса найти покой.

— Мы будем светить тебе с небес, пока ты помнишь, — прошептал Тима, дотронувшись до её щеки. — Мне жаль того, что я не видел, как выросла моя сестренка. Хотя у меня такое ощущение, что ты всегда была взрослой.

— Не забывай нас, — прошептал Вьюга.

— Никогда, — закрыв глаза, тихо сказала Мира, почувствовав как тепло, исходящие от ладони старшего брата, исчезло. А объятие Вьюги испарилось.

Открыв глаза, она поняла, что осталась в холле «Бегул-Тамана», на острове Бали, сама. Братья ушли навсегда, но оставили неизгладимый след любви в её сердце. Тимофей и Антон Вьюжины теперь были свободны, как и она…

— Мира? — послышался голос Артёма.

— Они ушли, Артём. Ушли…

Мира посмотрела на Радова и всё перед глазами потемнело. Той ночью Мире не снились сны.

Глава 16

Песня русалки

Путь к истинной любви никогда не бывает гладким.