Охотница за нечистью. Часть 2

Гончарова Виктория

Марк потёр виски. Почему ему было тревожно за неё? Решив проверить её сохранность, он побрел к берегу. Запустив руки в карманы своих джинсовых шорт, он пинал камушки, которые встречались на пути.

Крик ворвался в его сознание. Такой до боли знакомый голос просил о помощи. Не думая, он бросился в холодную воду и поплыл. Холод буквально пробирался в его кости, сковывая движения, но он и не думал останавливаться. Марк плыл на её голос, который становился всё тише и тише. Погрузившись в глубину синего моря, он схватил её за локоть и потянул к себе. Русалка держала её за лодыжку и шипела на парня.

— Моя... моя...

Марк покачал

головой и вывернул запястье, указывая на свою метку. Русалка в испуге отпрянула от Тины и развернулась в направление противоположное от неё. Князев, не медля, вытащил Тину на пирс. Девушка была холодная и без сознания. Она почти не дышала.

— Дыши... — умолял он, нажимая руками на её грудную клетку.

***

Темно и холодно. Только голос. Не песня русалки, а голос, который она могла слушать постоянно. Марк просил её о чём-то. Он просил её дышать? Зачем? Соленая вода из легких просилась наружу. Теплые губы раскрывали её уста и вдыхали в неё воздух. Разум просился возвратиться в то темное забвение, но тело искусственно заставляли дышать. Эти теплые, сухие губы заставляли её жить...

Кристина закашлялась, выплевывая всю морскую воду. Она открыла глаза и увидела перед собой встревоженное лицо Марка. Нет, не встревоженное... он был в ужасе. На его скулах заходили желваки.

— Я думал, что ты умрешь, — дрожащим голосом признался он.

Марк поднял её на руки и прижал к себе.

— Ты же знаешь, что помечена русалкой, — в его голосе не слышалось каких-то назиданий. Просто констатация факта.

Он занес её в дом. Опустив её на кровать, он стянул с неё мокрую кофту и помог снять джинсы. Схватив одеяло, Марк укутал её в него.

— Т-ты т-тоже з-замерз, — дрожащим голосом выговорила она, раскрывая одеяло, тем самым приглашая его к себе.

Марк посмотрел на неё и, стянув с себя всю одежду, залез в постель. Он прижался к ней и обвил руками. Кристина издала вздох наслаждения. Его кожа была такой же холодной, как и её.

Повернувшись, она прижалась к парню и, притронувшись губами к ключице, произнесла:

— Прости меня, пожалуйста. Я такая глупая.

Парень, отстранившись от Тины, сел перед ней.

— У меня нет выбора! — её озябшее тело просило тепла. Его тепла. — Эта сила поглотит меня...

— Выбор есть всегда! — парировал он. — Главное - сделать правильный.

Растирая её замершие руки, он целовал каждый онемевший палец, чем приводил её в экстаз.

Его мягкие, теплые уста потянули её нижнюю губу. Кристина, тихо простонав ему в рот, запустила свои руки в его запутанные волосы. Слегка потянув его волосы, она пробудила парня. Он прижал девушку к себе и обвил своими крепкими руками её талию.

Вдруг резко отстранившись, он поглядел на неё, только сейчас он понял, что они были обнажены. Сглотнув, он сказал:

— Это опасно, Тина.

Кристина, нахмурившись, притянула парня к себе.

— Что ты там говорил про выбор? Так, вот, я тоже свой сделала!

Она обвила его шею руками и прижалась губами к его губам.

— Скажи, — попросил он, отводя постоянно выбивавшуюся прядь черных волос.

Нежно проведя тыльной стороной ладони по её скуле, он поцеловал Тину в щеку, потом в шею и, спускаясь всё ниже, он шептал:

— Скажи...

Марку было важно услышать это, он чувствовал, но ему хотелось услышать, хотя бы раз от неё эти слова.

Во времена, ещё до появления метки, Тине иногда казалось, что

она сумасшедшая, потому, что видела мир совсем не таким, каким его видели остальные люди. Где другие лицезрели ложь, она видела способ скрыть правду, ранящий способ, не приносящий никаких результатов, кроме саморазрушения, где кто-то уличал кого-то в предательстве и сгибался под напором удушающей несправедливости к себе, то она просто впитывала опыт, подаренный предавшим человеком. Когда кто-то влюблялся, она оставалась в стороне от этого чувства, ей не было ведомо слово «любовь», но когда-то однажды она думала, что испытывала его, до встречи с повзрослевшим Марком Князевым. До встречи, которая изменила её мир. Когда она была готова погрязнуть в пучине несправедливости, одиночества и омерзительной жалости к себе, которую до боли презирала, она получила записку. Всего пару предложений нацарапанные косоватым почерком, всего пару глупых, казалось, фраз. А, может быть, и нет? Может быть, и это было спланировано? Да какая к черту разница! Даже если это так, то она счастлива, ибо тогда в библиотеке особняка династии Князевых, когда брат с испуганными глазами и трясущимися руками рассказывал ей ту правду, которая казалась такой безумной и до нелепости глупой, что становилась настоящей, такой в которую хочется верить, Тина поняла, что мир, в котором она так судорожно пыталась найти себя – нашёлся.

И тогда парень с серыми, туманными глазами и покоряющей улыбкой поверил в неё и изменил не только её мир, но и всю их Вселенную, просто однажды прислав Кристине Ивашковой маленькую записочку...

Он готов был поддержать её во всем. Научить жить в их мире, справляться с теми трудностями, с которыми сталкивался сам, делать её счастливой. Он готов был пойти за ней на край их проклятого света, он был готов на всё, что угодно, потому что знал – Кристина Ивашкова именно та девушка, которая сделает его жизнь не бессмысленной, наполненной тем чувством, которое он пытался найти, но понимал, что они, охотники, недостойны любви. Но... она делала всё иначе, делала его другим.

Ей же, ей же не хватало его, даже когда он был рядом. Тина была готова разрываться на кусочки, лишь бы он понял, что она не равнодушна к нему, она любит. Она вдыхает его аромат с горечью и жжением, ибо он такой знакомый, такой родной, такой... Она смотрит в его глаза, такие очаровывающие, скрывающие что-то запредельное для неё, но только стоит ей попросить, и он расскажет ей обо всем.

Она призналась себе, что любит его ещё в те дни, когда его забота была нелепой и неуместной для неё. Она уже знала, чтобы смогла ответить, когда однажды во дворе дома Князевых под проливным дождем, Марк говорил ей о своих чувствах. Она знала эти три слова, но боялась их произнесли ему в лицо. До сегодняшнего момента.

Глубоко вдохнув и схватившись руками за крепкие мужские плечи, она прислонилась к его уху и прошептала:

— Я люблю тебя. Слышишь? Я нуждаюсь в тебе, — её волосы щекотали его щеку.

Марк положил свою правую руку ей на волосы и, наклонившись, вдохнул аромат соленной морской воды, её шампуня и какой-то сладости, вечно витающий возле неё как тот ореол.

Шумно вдохнув почти со свистом, парень обрушил свои губы против её, нежно и трепетно поцеловал. Чуть погодя, поцелуи становились требовательными, страстными и отчаянными, желающими большего, причём обоюдно. Марк наклонился над ней, нависая своим телом и обхватив её запястья, прижал руки к кровати по обе стороны.