Охотничья луна
Шрифт:
— Настолько, чтобы сотворить с ними такое? — ткнула она пальцем на месиво.
Я нахмурилась.
— Нет. Обычно настоящие волки сбегают, поджав хвост. Они чуют, что оборотни не такие, как они, а другие. Волков можно назвать как угодно, но только не тупицами.
— Думаешь, это сделал бурый волк?
Я задумалась. То, что оборотень убил сородича, само по себе довольно странно. Сложно поверить, что он озверел и растерзал девятерых себе подобных, но возможно все. Он же, в конце концов, оборотень.
—
— Почему ты его не убила? — спросила Джесси.
Я сама задавалась этим вопросом еще с прошлой ночи. У меня было лишь одно оправдание, и при свете дня и ввиду того, что мы обнаружили на поляне, оно показалось не очень убедительным, но я все равно его озвучила.
— Твой парень предположил, что они хотят, чтобы мы их убили.
— А ты не могла вспомнить об этом до того, как претворила в жизнь свою мечту побыть Терминатором?
Я пожала плечами.
— Ой.
Джесси фыркнула. Думаю, я начала ей нравиться.
На уничтожение всех свидетельств произошедшего на поляне у нас ушла большая часть дня. Новое горючее помогло разжечь огонь, несмотря на пропитанную влагой землю. Мы с Джесси удостоверились, что на сухую траву и буйно растущие вокруг деревья не попало ни одной искры.
В ожидании пока погаснут последние угольки, Джесси заговорила.
— Он их съел.
Так как она лишь констатировала факт, я не стала утруждать себя ответом.
— Для меня это слишком странно, — продолжила она, — а когда оборотни начинают вести себя странно…
— Оборотни странные по определению.
— Верно. Но у них есть поведенческие модели, как и у настоящих волков. Хотя наполовину они люди, другая половина у них звериная. А звери, которые ведут себя непредсказуемо, означают проблемы.
В этом я с ней спорить не стану.
— Нам нужно поговорить с Уиллом.
— Тебе — возможно, но я, думаю, смогу еще несколько часов обойтись без него.
— Все смешнее и смешнее, — пробормотала она и зашагала в сторону бара.
Когда мы вышли из леса, на стоянке уже были машины.
— Ну прямо золотая жила, — заметила я. — И что их всех сюда тянет?
— Не могу сказать.
— И ты сочла, что мне лучше остановиться здесь, потому что?..
Джесси пожала плечами:
— По ночам ты охотишься, так что шум тебя не потревожит. Днем, пока ты спишь, здесь тихо, а по утрам и вечерам так оживленно, что никто и не заметит, как ты приходишь и уходишь. А если и заметят, то будут слишком пьяны, чтобы интересоваться. Или хотя бы пьяны настолько, что их станет легко убедить, будто они ничего и не видели.
Хотя мне и не хотелось это признавать, она сделала правильный выбор.
Когда мы садились в машину Джесси, Ковбой как раз выходил из своей — огромного «кадиллака», который казался слишком большим для его тушки. С другой
Вчера вечером хромоты я не заметила. Возможно, сапоги ему жмут.
— Кто это? — полюбопытствовала Джесси.
— Ковбой.
— Значит, вот он какой. — Она проводила его взглядом, пока мужчина не исчез за дверью. — Он в моем списке отслеживания.
Я удивленно моргнула:
— Оборотней?
— Дебоширов. Приходится хотя бы притворяться, что я выполняю ту работу, ради которой меня наняли.
Она завела машину и объехала бар с задней стороны. Я не сводила глаз с домика Дэмьена, затем заметила проблеск белого в деревьях на задворках. Дэмьен вышел из леса, для разнообразия полностью одетый, и прислонился к углу здания.
Наши глаза встретились. Он поднял руку. Сердце замерло, а в животе запорхали бабочки от волнения, какого я уже много лет не испытывала. Я по уши в дерьме, если от одного его вида начинаю возбуждаться и волноваться. Нужно очень, очень осторожно обращаться с Дэмьеном Фицджеральдом и моей необъяснимой страстью к нему.
Джесси нажала на газ, и машина бодро покатила по Гуд-роуд. Зубы клацнули, едва не прикусив язык, когда мы наехали на кочку. Я с большим трудом заставила себя переключиться с мыслей о Дэмьене на наш прерванный разговор.
— И что же Ковбой сделал, чтобы попасть в перечень смутьянов Кроу-Вэлли?
— Он дебошир. Я бы сказала, классический пример комплекса Наполеона, но это было бы слишком очевидно. Любит напиваться и махать кулаками, но не выбирает, кому именно надирать задницу — мужчине, женщине, ребенку, собаке. Такой себе Наполеон равных возможностей для всех.
«Запомни: держись от Ковбоя подальше».
Мы доехали до главной улицы, и Джесси повернула к своей квартире.
Я уже видела город вечером, и впечатления на меня он не произвел. Днем же Кроу-Вэлли был не так уж плох. Чистенький, даже очаровательный. Заведения необходимых услуг миролюбиво соседствовали с фривольными магазинчиками.
— Кофе, — отчаявшимся голосом протянула я, когда мы проезжали мимо кофейни.
— Ты не хочешь их кофе. Слабенький дерьмовый латте по три бакса за стаканчик?
Я повернула голову и вздохнула, когда кофейня осталась позади.
— Детка, — улыбнулась она, — ты пожалеешь, если не попробуешь кофе, который готовит Кадотт. Будешь хорошо себя вести, и я попрошу его сварить чашечку для тебя.
— Носит серьгу и варит кофе. О, сердце, успокойся.
— Я сказала, веди себя хорошо, — прищурилась Джесси.
— Не думаю, что знаю, как это.
— Так учись. — Она остановила патрульную машину перед участком. — Нужно отметиться.
— Разве эта штуковина не для этого нужна? — Я постучала по рации.