Охотницы за сардиями или "Люди в чёрном" отдыхают
Шрифт:
– Мужики, ну, успокойтесь вы уже! Проблема же выеденного яйца не стоит! Чего вы завелись-то? – выплюнул Женя, тяжело дыша и становясь в боксёрскую стойку.
Он, конечно, готов продолжать бой – боксирует он неплохо и уже успел тут почти всех уважить, вот только как-то всё это крайне не вовремя… Он на свидание с девушкой надеется к вечеру, между прочим, и очень не хотелось бы с разноцветной физиономией к Рыжуле явиться! Дамочка она, по всей видимости, строгая – вряд ли оценит, хотя, наверное, простит. Он улыбнулся, вспомнив, как поцеловал её там, в самолёте…
... Бац!
...
Слава сделал пару кадров, но, увидев, как согнулся от удара Лисовой, стал нервно озираться, присматривая, куда бы положить фотоаппарат, чтобы в драке не задели. Он намеревался помочь, но питерский опер вдруг заорал:
– Слава, снимай! Снимай, дорогой, иначе нам с Генкой не доказать будет кто правый, а чем всё это кончится неизвестно! – с этими словами он бросился в бой.
Худощавый, чья кепка свалилась с головы при падении, резво поднялся с земли и бросился на Евгения одновременно с бородатым. Лисовой схватил одного из них за грудки, дёрнул на себя, подставил подножку, и тот покатился кубарем через голову. Тем самым он выиграл пару секунд, и, с трудом уклонившись от летящего в лицо кулака, точным свингом вывел бородатого из строя. Коренастый вновь поднялся (беднягу уже два раза бросали на асфальт, что твой мешок с картошкой), с силой потряс головой, и с воем бросился на Гену. Стрелков отбивался, как мог, но, в отличие от Лисового, его удары были не столь сильны и метки. Из разбитой губы лейтенанта сочилась кровь, правый глаз уже наливался синевой. Женя поспешил Гене на помощь. Развернув к себе мужчину, он из последних сил нанёс ему джеб по корпусу, и, тяжело дыша, оглядывая поверженных противников, разбросанных вокруг, выдохнул:
– Вот… так… как-то... В порядке? – повернулся он к Гене.
– Лучше не бывает, – Стрелков вытер кровь с губ тыльной стороной ладони.
– Тогда поехали.
– Как поехали? А эти? – подскочил к ним Слава.
– А что эти? Придут в себя и поедут дальше. Все заснял?
– А то... – поднял фотоаппарат Чайкин.
– У меня тут приличная камера. Я всю драку зафиксировал.
– Мастер! – Лисовой похлопал парня по плечу. – Видал, Ген? Мы с тобой с таким ценным кадром, как у Христа за пазухой.
– Ну, мы тут… - Геннадий, улыбаясь, сплюнул кровь. – Мы тут, между прочим, тоже знаешь… кой-чего могём.
– Не могём, а могем! – повторил фразу героя Леонида Быкова из фильма «В бой идут одни старики» Женя.
Слава покраснел от похвалы, и все трое пошли в машину, чувствуя себя уже братьями по крови.
…
– Заметил? Сколько машин было, и не одна не остановилась? – спросил Женя, когда они, объезжая ещё до конца не пришедших в себя мужчин и их автомобиль, тронулись в путь.
– Заметил. Кому охота влезать в разборки? Сейчас, сам знаешь, как. Только бы меня не коснулось... – он с сожаленьем посмотрел на разорванную, измазанную в крови футболку.
– Жалко, - пояснил он Лисовому, поймавшему его взгляд.
– Сестрёнка на день рождение подарила.
– Ничего. Новую подарит, - ободряюще улыбнулся Евгений.
– А ты ничего. Классно боксируешь. И вообще... держишься здорово в драке.
– С ноткой зависти заметил
– Поживи с моё, - притворно вздохнул Женя.
– «С твоё» - это сколько?
– Тридцать шесть.
– А так и не скажешь… В хорошей ты форме, старик!
– Старик!? – возмутился Евгений. – Я? Тебе-то самому сколько?
– Двадцать семь.
– Понятно. Для тебя все, кому за тридцать – песок.
– Ладно тебе... – смутился Стрелков. – Просто… Мои коллеги, те, что твоего возраста, уже имеют энное количество лишних килограммов. Неповоротливы, как тюлени. А ты молодец.
– То есть могу расценивать как комплимент?
– Спасибо тебе, - Гена вдруг стал серьезным.
– Один бы я не отбился.
– Ладно, проехали.
– А сможете мне пару приёмчиков показать? – Славка всунул голову между сидящими впереди мужчинами. – Как Вы худого в нокаут отправили! Такой хук сокрушительный нанесли. Да ещё левой! – Славка не переставал тараторить, словно боялся, что ему не дадут договорить. – Я такой только у Джо Фрейзера видел. А этого - бородатого! Таким свингом встретили! Головкин отдыхает…
– Увлекаешься боксом? – Лисовой так опешил от познаний этого очкарика, что даже забыл возмутиться по поводу обращения на «вы».
Он терпеть всей этой напускной вежливости не мог, но на парня даже сердиться не хотелось. Бледный, худой, с фотоаппаратом этим. Он никак не походил на боксёра, но его искренность и живой ум подкупали на все сто.
– Я бокс смотреть люблю... – смутился Чайкин. – Сам-то я для бокса не очень... Ну, вы…ты видишь...
– Ерунда. Я тебе и приёмы покажу, и удар поставлю. Вечером, надеюсь, у нас будет время? – повернулся он к Гене.
– Будет, конечно. Мне бы тоже не помешало пару уроков взять, - кивнул Стрелков.
– Только сначала заедем ко мне домой. Не могу же я на службу в таком виде…
– Обязательно. А то коллеги решат, что это я тебя так уделал, - вздохнул Лисовой.
Глава 9
Алушта. Дом Стрелковых.
Старшая сестра Гены – Галя, та самая, что подарила футболку, увидев, в каком плачевном состоянии находится её брат, пришла в ужас:
– Что случилось?
– Так. Маленькие разборки, - Стрелков снял футболку и повертел её в руках. – Как думаешь – выкинуть? – посмотрел он на сестру.
– Конечно, выкинуть! Что за разборки? – молодая симпатичная женщина извлекла чистую футболку из шкафа.
– Да так… Давай!
Он протянул руку, но Галя подняла чистую одежду над головой и закатила глаза:
– Куда, ну? Ген! Тебе мозги вышибло на этих твоих разборках? Умойся сначала, несчастье ты моё!
Гена чмокнул сестру в щёку, и, направляясь в ванную комнату, бросил через плечо:
– Кстати, забыл представить! Знакомься - Евгений, опер из Питера. Галя, это – Женя, Женя – это Галя! Будь другом, расскажи ей что случилось. Только так... в двух словах...