Охотник на людей
Шрифт:
Господи.
Он не мог смотреть на нее. Его голову как будто сжали тисками.
Она резко распахнула куртку и обнажила шрам.
— Посмотри на меня, Гейб! Это его работа! Мой сын утонул у него на глазах. И когда я нашла пьяного Дэвида рядом с маленьким телом Джонни, лежащим на камнях под палящим солнцем, я…
— Довольно!
Ему стало не по себе. Оторвав глаза от заснеженной долины внизу, он перевел взгляд на нее. В лунном свете она была бледной как полотно. Глаза огромные. Полные боли.
Гейб не знал, сможет ли он доверять своему
— Сильвер, я… я полицейский. Ты… тебе лучше остановиться. Здесь и сейчас. Не говори со мной, ничего мне не рассказывай. Пока не найдешь адвоката. Ты сделаешь это только с адвокатом.
По ее лицу покатились слезы. Она обхватила колени руками и теперь раскачивалась взад-вперед. Боже, ему нужно знать больше. Но как бы он тогда поступил?
Он был полицейским. В форме с сержантскими нашивками. Она была гражданским лицом, признавшимся в убийстве.
Он будет вынужден призвать ее к ответу. В связи с убийством Старого Ворона вновь откроют дело Радкина. Окровавленные тряпки могли бы навести на аналогии. Сильвер станут допрашивать.
Если же он ее не арестует, его постфактум могут счесть соучастником. И тогда его карьере конец.
Он встал, провел рукой по лицу — разгоряченному, несмотря на пронизывающий холод, — и посмотрел на нее сверху вниз, на маленькую храбрую фигурку, бледную в призрачном лунном свете.
Его коснулось какое-то неприятное ощущение. Холодный шепоток зла.
Он нервно оглядел долину, но не увидел ничего подозрительного.
Он опустился на колени рядом с Сильвер. Он хотел выслушать все до конца. Он должен это сделать, отдавая себе отчет в том, что это знание может стать его падением.
— Хорошо, расскажи мне, что случилось. Всё. Мне нужно знать всё.
— Гейб… я… — Она сглотнула, ее глаза заблестели. — Я просто хочу, чтобы ты понял и простил меня.
— Поговори со мной, Сильвер, — мягко сказал он.
— Когда я нашла их, когда увидела, что случилось с моим Джонни, я сорвалась. Я столкнулась с Дэвидом…
— Будучи вооружена?
— Я… да.
Он тихо выругался.
— Не думаю, что я застрелила бы его в тот момент, но я хотела заставить его страдать, истекать кровью. Но он был сильнее, он отбросил меня назад, на речные камни. Я едва не потеряла сознание. Он пригрозил, что убьет меня. Он обзывал меня последними словами, говорил, что я разрушила его жизнь. Он явно до этого что-то принял. Обезумевший, неестественно сильный. Зазубренным куском ржавой жести он распорол мне грудь, а потом… — она запнулась, дрожа. — Он… изнасиловал меня. Он сделал мне больно. Прямо на расстоянии вытянутой руки от моего мертвого ребенка.
Гейб почувствовал, как у него скрутило желудок. От ярости каждый мускул в его теле окаменел. Пальцы сжали холодный ружейный ствол, весь его мир превратился в узкий, темный тоннель.
— Но прежде чем Дэвид смог меня прикончить, прежде чем он успел дотянуться до своего ружья, я вытащила нож и ударила его. Под ребра, под углом вверх. Так, чтобы убить его наверняка. Я нисколько не сомневалась, что он собирался застрелить меня. — Она умолкла.
Гейб ничего не сказал, он не знал, что и думать.
— Это была самооборона, Гейб. Поверь, это была самооборона, честное слово.
Гейб выругался про себя. Ей будет так трудно это доказать.
Если подробности признания войдут в протокол, это даст королевскому прокурору основания утверждать,
— Стайгер откуда-то знает, что произошло в Ущелье Росомахи, Гейб. Он, должно быть, прочитал в газетах, как меня допрашивали после смерти Дэвида, видел фотографию места преступления с окровавленными тряпками. Думает он, что я убила Дэвида, или нет, не знаю, но он использовал такие же тряпки, чтобы сыграть со мной в психологическую игру.
— Кто нашел тело Дэвида?
— Какой-то охотник наткнулся на то, что осталось от него, примерно две недели спустя. Он нашел пирамиду из камней над местом, где я похоронила Джонни, а кровавая приманка все еще висела на дереве. Это делало смерти двух человек подозрительными. Он вызвал полицейских из Блэк-Эрроу-Фоллз, а потом из Уайтхорса прилетели криминалисты.
— Что заставило их допросить тебя?
— Я… я стреляла в Дэвида раньше.
— О господи, Сильвер…
— Это был просто предупредительный выстрел, когда Джонни было два года. Я прозрела, я начала видеть Дэвида таким, каким он был, и я хотела, чтобы он убрался к черту из моей жизни. Он угрожал мне, поэтому я не подпускала его к моему дому. Я стреляла, чтобы отпугнуть его. Он пытался обвинить меня в покушении на его жизнь. Тогда полицейские в первый раз допросили меня. Этот факт был занесен в протокол. Поэтому они подумали, что у меня мог быть мотив. — Секунду помешкав, она добавила: — Они думали, что я могла убить своего собственного сына.
Гейб хранил гробовое молчание, прокручивая в уме ее слова. Рассеянно потирая большим пальцем приклад винтовки, он посмотрел на серебристую снежную долину.
— Начнем вот с чего… почему ты связалась с этим Радкиным? — Ему нужно было это знать, чтобы все понять.
Она тяжело вздохнула.
— Он приехал в поселок, когда мне было восемнадцать. Мой отец недавно умер, и я жила одна. А Дэвид… Он мог быть таким обаятельным. У него были невероятные глаза, и улыбка… и никакой крыши над головой… до этого я никогда не была с парнем, Гейб. Он заставил меня почувствовать себя особенной. Он переехал ко мне. Каждый раз, когда Дэвид прилетал в Блэк-Эрроу-Фоллз, он привозил мне подарки. Я же особо не задумывалась о его бутлегерстве. В этом не было ничего противозаконного. Совет племени объявил в поселке сухой закон, запрещавший продавать спиртное в его черте, но ничто не мешает людям покупать выпивку где-нибудь в другом месте. В общем, Дэвид принимал заказы, брал у людей наличные, покупал спиртное и регулярно доставлял его самолетом. Он закупал в Уайтхорсе ящики пива и виски, фрахтовал там самолет. По его словам, он просто оказывал желающим необходимую услугу. Лишь после того как я забеременела, шоры слетели с моих глаз, и я поняла, что он на самом деле делал с моим народом. К тому времени он стал привозить и вещи покрепче. Его личность постепенно менялась. Однажды утром он ударил меня, всего раз, по лицу. Я сказала, чтобы он убирался и никогда больше не приближался ко мне. Никто не смеет бить меня, Гейб. Я… я заслуживаю лучшего. Мой сын заслуживал лучшего.