Охотник на мафию

Шелест Михаил Васильевич

– «Ни хрена себе, какие у Абдулы тараканы в голове», – подумал он.

«Шеф» улыбнулся, вскинув брови, и неодобрительно дернул головой.

– Слышал я про твои отношения к слабому полу, но чтобы так… Хотел предложить тебе мою охрану возглавить. Всё равно ты сейчас надолго из строя вышел. Туда тебе после таких…

Он показал рукой на перевязанные раны.

– Правая совсем никак?

– У меня рабочие обе руки, а боксировать приходилось и одной левой.

– Это понятно, – дёрнул щекой Балу. – Все через это проходили.

Но результат, как говориться, разный.

– Возглавить, это как? План через план. Маршруты, поездки, места встреч? А что твой Фёдор?

– Взорвали его, – не дрогнув лицом, сказал «шеф».

Балу по-мужски был красив и всегда выдерживал стиль. Он, практически постоянно, носил костюм и рубашки с правильно подобранными галстуками. Обувь предпочитал только классическую и очень дорогую.

Будучи спортсменом, Сергей Дмитриевич никогда не позволял себе являться на ежедневные бандитские стрелки в спортивной форме. Во-первых, они проходили в центре города возле театра, в котором работала его жена и он там часто в течение дня бывал, а во-вторых, он называл «бандитские стрелки» производственными «совещаниями», а на совещания руководитель должен приходить в костюме с галстуком.

И это работало. Группировка «Балу» была самая «культурная» и самая организованная из Владивостокских ОПГ1. Ещё более организованной считалась группировка братьев Ларионовых, но она в этом году окончательно умерла.

ОПГ «Ларионовы» была примером суперорганизованности, но от того и распалась. В их рядах были не обычные бандиты, а высококвалифицированные бойцы спецназа, а сама группировка копировала структуру и порядки спецслужб. Службой безопасности банды руководил бывший начальник контрразведки Тихоокеанского флота, поставивший работу «предприятия» по образу и подобию военизированных структур.

Однако начальник эс бэ, как это часто бывает, использовал внутренние конфликты и попытался ликвидировать лидеров и перехватить власть. И был ликвидирован сам, как, в прочем, и его подельники. Бунт был подавлен, но «Капраз», как в обиходе называли сэбовца, вероятно, «подрабатывал» на свою бывшую «контору», потому, что «органы» остаток банды взяли быстро и одного из братьев буквально недавно довели до предъявления ему обвинения в создании организованной преступной группировки, на счету которой официально числилось четырнадцать убийств. Другой брат сложил голову от рук «бунтовщиков».

Это всё вспомнил Юрий, неоднократно читавший ежедневные сводки и оперативные сообщения. Милицейскому СОБРу были приписаны не только силовые функции, но и функции оперативного подразделения.

Адекватных «ларионовских» спецназовцев прибрал к рукам Сергей Субботин, и они сейчас создавали костяк его «бригады». Юрий мысленно сплюнул. «Его», блять, бригады. И что значит: «адекватные спецназовцы». Эти два понятия, по мнению Юрия, не совместимы без долгой психологической адаптации в обществе.

– Я понимаю, Дмитрич, что такое «производственная

необходимость», о которой ты часто говоришь на «производственных совещаниях» но я, всё-таки, полевой игрок. Что-то помочь разработать: маршруты, там, охранные схемы, персонал подобрать… Это – да, а управлять этим ежедневно и отвечать за твоих балбесов, которых ты обязательно втулишь мне, я не хочу.

– Боишься ответить? – зацепился Балу.

Юрий помолчал.

– Мне чужого не надо. За своё пока отвечал сам. А за чужое… Тянуть надо за своё, а чужое пусть «паровозы» тянут, – перешёл «Сергей» на блатной жаргон, которого «шеф» не мог терпеть.

– С каких это пор «моё» перестало быть твоим? – поймал Юрия за язык Балу, улыбаясь.

– «Не-е-е… Надо больше молчать», – подумал полковник, – и давать волю Серёгиным рефлексам».

– Ни с каких. Просто ты ведь не дашь мне делать так, как надо. Ведь конечный результат моей будущей, как я понял, работы – твоя жизнь. А за неё я могу отвечать только если делаю по-своему. Это как школы в карате с разными техниками. Одни бьют ногами, поднимая пятку опорной ноги, а другие с прижатой. Одни локоть поднимают вверх, другие прижимают. Я не знаком с другой техникой, шеф. Системы не будет.

– А если дам? И не буду вмешиваться… Согласуем, конечно, всё и действуй. Как раз твой спецназ пригодиться. Хватит им по подворотням с ментами стреляться. Ты, кстати в курсе, кого подстрелил?

Балу с интересом посмотрел на «Сергея».

– В курсе, – посуровел «Сергей».

– Откуда? – удивился «шеф». – Ты ж тут лежал без сознания.

– Юрич сообщил, что Иваныча убили, а я сопоставил.

– И как ты?

«Сергей» медленно произнёс:

– Тяжело.

Он вздохнул.

– Дружили ведь. Война, однако…

«Шеф» явно одобрительно оценил реакцию подчинённого и кивнул головой.

– Ты там «Стечкина» бросил. Следов не оставил?

– Мы работаем в двух перчатках и одни из них медицинские, – буркнул Сергей.

Юрий тоже приучил себя и летом, и зимой на задание надевать тонкие кожаные перчатки, но то, что Сергей постоянно «работал» ещё и в резиновых, он не знал. Это же совсем другие ощущения, как в сексе. Надо будет привыкать.

Чужая память всплывала у него в голове… в его новой голове… по мере обсуждения какой-нибудь темы, и Юрий молча благодарил друга.

– Ну… Бережёного бог бережёт. Полежишь тут подольше, планы порисуешь, а мы определимся с ментами. Что у них на нас есть. Они сейчас землю рыть будут, целого полковника убили, командира СОБРа. Хорошо, что твои спецы и своих, и чужих вытащили через задний двор. Ментам только следы осталось понюхать, когда прибежали.

«Сергей» тему не поддержал, и «шеф» замолчал, продолжая внимательно разглядывать насупленного «подчинённого», размышляя, не сломался ли тот. Не разглядев эмоций, кроме заявленного: «тяжело», Дмитрич удовлетворённо хмыкнул.