Охотник на вампиров. Пустота
Шрифт:
Слушая хвалебную речь в свою честь, я подумал, что в моем случае главную роль сыграла вовсе не смелость. То, как вампир обрисовал ситуацию, заставило взглянуть на неё по-новому. Может, я и в самом деле немного того?
Разговор у нас получался каким-то однобоким. Говорил все время вампир, а я молча слушал. Но его это, похоже, не беспокоило.
– Я хочу, чтобы вы заняли место подле меня, – хозяин выдержал театральную паузы, во время которой я успел прикинуть, не поздно ли еще повернуть назад. – Предлагаю вам принять вечную жизнь из моих рук. И помните, я не заключаю сделок, я лишь дарю людям радость.
Наступила
Не зная, что сказать, я тянул с ответом. Нет, у меня не было никаких сомнений и уж тем более искушения поддаться на уговоры, но я боялся, что отказ может обернуться катастрофой. Такое предложение, да еще сделанное столь могущественным вампиром, нельзя просто взять и отклонить, ответив что-то типа: ах, это не для меня. Последствия могут быть самыми плачевными. Вампиры обидчивы, как дети. Должно быть, это результат завышенной самооценки.
– Эээ, – пробормотал я, когда понял, что молчание слишком затянулось. – Мне надо подумать.
Я произнес эти слова осторожно, чувствуя, что ступаю на минное поле. Безумно захотелось зажмуриться, чтобы не видеть реакции вампира, но тот не выказал никаких эмоций. Он в очередной раз проявил великодушие:
– Пусть так. Я подарю вам еще один флакон с зельем.
Я не заметил, чтобы он сделал какое-либо движение, но Лана неожиданно поднялась с дивана и подала мне знак следовать за ней. Попрощавшись с хозяином, я послушно поплелся за его верной наложницей, чувствуя себя при этом в роли содержанки. Не слишком ли много подарков для меня одного? Вампир словно ухаживал за мной, рассчитывая, что я, как пустоголовая барышня, куплюсь на его обещания.
Вампирша казалась немного уставшей. Её губы имели бледно-розовый цвет вместо насыщенного алого, а глаза потухли и запали. Но при этом она не выглядела голодной. Может, её что-то беспокоит?
Мы прошли мимо кухни и свернули в небольшую подсобку. Единственным источником света в этой тесной каморке служила болтавшаяся под самым потолком тусклая, затянутая паутиной лампочка. Вокруг были лишь заставленные чем попало полки. На глаза попалась банка любимых мною консервированных ананасов, но её вид не вызвал никаких эмоций. Когда принимаешь зелье, обычная еда теряет свою прелесть. Это меня, как любителя вкусно поесть, всегда огорчало.
– Надеюсь я, что мудр будешь ты. Иначе как отказом не ответишь, – произнесла Лана в свойственной ей манере. Подобное коверканье предложений затрудняло общение. Пришлось напрячься, чтобы понять: речь идет о моем обращении в вампира.
– Допустим, – ответил я осторожно. – Тебе-то что?
– Убил ты Серого, что службу нёс привратником у нас.
И опять потребовалось время, чтобы вникнуть в сказанное. Неужели она не в состоянии говорить как все нормальные люди, ну или вампиры? Что за дешевая показуха? Или речь Ланы – отголосок того времени, в котором она родилась? Не желая усложнять ситуацию, я решил не переспрашивать.
Похоже, она говорила об аниуки. Вот уж не знал, что он имеет какое-то отношение к вампирам. Хотя мог бы и сообразить, что он
– Он в курсе? – спросил я, чуть ли не заикаясь. Представить страшно, что может сделать со мной хозяин вампирши.
– О, да, – она ненатурально улыбнулась, – комичным показался случай этот господину. Поверить он не мог, что ты использовал его подарок для убийства верного ему слуги.
Я сглотнул образовавшийся в горле ком.
– Значит, он не сердится на меня?
– Ты слышал сам – тебе он предлагает стать одним из нас.
Лана замолчала, тщательно обдумывая следующие слова, а потом произнесла:
– Но отказаться надобно тебе.
– Это что за проявление заботы?
– И жизнь твоя, и смерть неинтересны мне. Все помыслы мои обращены на господина. Его лишь здравие меня заботит. А сердце говорит мне – ты наших бед причиной станешь. Так забирай же зелье и ступай, – вампирша судорожным движением извлекла из кармана платья флакон и протянула его мне.
– Он так тебе дорог? – спросил я, сам не понимая, зачем.
– Тебя касаться это не должно.
Она сунула мне в руку флакон и, обойдя меня, торопливо вышла из подсобки. Снова я держал частичку безграничной силы, но вместо того, чтобы насладиться моментом, задумчиво смотрел вслед вампирше.
Походка Ланы хоть и не лишилась присущего ей шарма, но стала более угловатой. Определенно, она сильно переживала за своего хозяина. И источником опасности, по её мнению, являлся я. Кто знает, может, она не так уж и ошибается?
Глава 10. Работа
И снова приятное тепло разливалось по венам. Шприц выпал из руки и закатился под стол. Мышцы расслабились до такой степени, что каждое движение давалось с трудом. Я едва мог повернуть голову, да, впрочем, шевелиться и не хотелось. Приятно было просто сидеть и наслаждаться моментом. Конечно, впереди ждет боль, но сейчас я чувствовал себя прекрасно. К тому же в этот раз все должно пройти намного легче, ведь действие прошлого укола еще не закончилось.
Мой взгляд остановился на двуспальной кровати. С недавних пор она стала чуть ли не самым бесполезным предметом мебели в комнате. Мягкий ортопедический матрас, который так порадовал меня в день приезда, вот уже несколько ночей скучал без дела. Получив силу вампира, я помимо всего прочего стал счастливым обладателем их выносливости. Меня больше не волновали такие пережитки человеческого организма, как еда и сон.
В трюмо, находящемся сбоку от кровати, был встроен мини-холодильник. В нем хранится запас моей новой еды, а именно кусок свежей, полной вкусной крови говядины.
По телу пробежала мелкая дрожь – преддверие начинающегося превращения. Поглубже вздохнув, я прикрыл глаза. Это просто надо переждать, и все снова наладится.
В голову лезли странные мысли. Неожиданно вспомнился отец. Он всегда казался мне образцом настоящего мужчины. Если я и хотел быть похожим на кого-то, то только на него. Странно все получилось. Я всегда дорожил его мнением, а теперь папа далеко, и даже представить страшно, как он воспринял мой отъезд. Виктор Климентьев – человек жесткий даже по отношению к собственным детям, и вряд ли я могу рассчитывать на прощение. В который раз с тоской подумал, что обратного пути нет.