Охотник за смертью: Честь
Шрифт:
— Порой и у меня бывают неплохие идеи, — неожиданно произнесла Хэйзел. — Когда-то на Мисте ты разломил пополам целое здание. Для этого тебе было достаточно вообразить это себе. Помнишь?
— Да, но…
— Никаких «но». Как ты это сделал?
— Черт, если б помнить. Я был жутко разъярен, и сила пришла ко мне сама собой. Большинство способностей, которыми наградил меня Лабиринт, проявлялись, когда меня обуревали гнев и злость.
— Вот именно, — кивнула Хэйзел. — Со мной то же самое. Стоило мне войти в раж во время боя или же хорошенько себя подогреть, как, откуда ни возьмись, приходили на выручку мои вторые «я». Но твоя сила походит скорее на психокинез. Попробуй вызвать ее и направь
— Идет, — подтвердил Оуэн. — Идея что надо. Честно, Хэйзел, я не шучу. Есть только одна заминка: я не имею ни малейшего понятия, как призвать эту силу. Не говоря уже о том, чтобы ею управлять. Это всегда происходило спонтанно. Мы никогда не понимали, что с нами сделал Лабиринт и как действует наша сила. Вероятно, нам просто не хватало времени обо всем этом хорошенько подумать.
— Мы могли бы сами творить время. — заметила Хэйзел, — если бы захотели. Но мы… ладно, хватит. Не желаю обсуждать, во что меня превратил Лабиринт. Мы не эсперы. Они не умеют делать и половины того, что умеем мы. Черт, только святые чудотворцы могли бы дерзнуть повторить наши трюки!
— Вот именно. Никто не знает, на какие крайности мы способны и хорошо это или плохо. Никто не знает, во что… мы с тобой можем превратиться.
Они переглянулись.
— Ты хочешь сказать, что мы можем превратиться в монстров? — ужаснулась Хэйзел.
— Боюсь, это уже произошло, — ответил Оуэн. — Все, что мы делали во время Восстания, вызывает у меня большие сомнения. Я имею в виду меня, тебя, Руби и Джека. Конечно, мы считали свое поведение необходимым и оправданным. Но мы были вольны делать все что заблагорассудится; пока мы сами не сочли нужным остановиться, никто не мог нас остановить. И все по той простой причине, что среди простых смертных не нашлось бы человека, способного дать нам отпор. Иногда все это вселяет в меня ужас. Сила портит человека, а Лабиринт сделал нас чрезвычайно сильными. Страшно представить, кем мы можем стать и какие силы можем ненароком высвободить. Именно поэтому я стараюсь не прибегать без крайней необходимости к паранормальным способностям. Поскольку я почти не умею ими управлять, они все равно что дикий конь без узды.
— Согласна, — нахмурившись, призналась Хэйзел. — Уму непостижимо, что я порой делала! Тем не менее я все равно осталась такой, как была.
— Откуда ты знаешь? — риторически произнес Оуэн. — Героями не рождаются. Мы никогда даже не мечтали стать ими. Все произошло само собой. Просто у нас не было другого выбора, чтобы выжить.
— Хватит разглагольствовать. Какого черта мы с тобой задаем вопросы, на которые все равно нет ответов? Мы выполняли свой долг, так же как все остальные. Сколько раз ты уже поднимал эту тему! Но обсуждать ее сейчас, прямо скажем, не время и не место. Когда я стою по уши в дерьме и дышу какой-то вонью, о которой страшно подумать, менее всего меня тянет разводить философские дискуссии. К тому же где-то наверху бродят хэйдены, которые с удовольствием разорвут наши головы на части, чтобы превратить их в контейнеры для компьютеров. Так что давай повременим с мистикой. Сейчас меня интересует только один вопрос: сможешь ты замедлить вращение лопастей, чтобы мы перебрались, или нет?
— Я, конечно, попробую, — ответил Оуэн. — Но позже мы все равно вернемся к этой теме.
Он вновь сосредоточил внимание на вращающихся лопастях вентилятора, не имея ни малейшего представления, как подступиться к делу. Когда он приходил в ярость, сила охватывала его, подобно лютой буре, сметая все препятствия на пути. Ему
Мысленный импульс коснулся металлических лопастей вентилятора, словно рукой. От этого прикосновения они затряслись, пытаясь сопротивляться недюжинной силе, но, не способные противодействовать ей, едва не перестали вращаться. Хэйзел, расплывшись в радостной улыбке, по-дружески хлопнула Оуэна по плечу.
— Получилось! Слышишь, Оуэн! Ты сделал это!
— Да, — согласился тот. — Только ты не слишком радуйся. Боюсь от твоих порывов чувств заработать какое-нибудь увечье. Лучше поскорей перебирайся через вентилятор. Как бы от его приостановки не сработала система сигнализации.
— Сигнализация, сигнализация, — ворчала Хэйзел, аккуратно переступая через стальные лопасти вентилятора. — Тебе она мерещится везде и всюду.
— Кто-то из нас должен быть предусмотрительным, — сказал Оуэн, следуя за ней.
Оказавшись по другую сторону вентилятора, Дезсталкер ослабил волевое усилие. Ощущение, которое послужило ему ключом к силе, удалилось туда, откуда пришло — в глубины подсознания. Однако на этот раз Оуэн был уверен, что сможет в любой миг вытащить его обратно. Если возникнет такая необходимость.
— Как тебе удалось? — полюбопытствовала Хэйзел.
— Это подобно танцам, — ответил Оуэн, — или живописи. Изящный ментальный импульс под контролем мастера. Как будто придаешь нужную форму комку глины. Хоть что-нибудь поняла?
— Ни бум-бум, — призналась Хэйзел. — Ну да ладно. Пора идти. Вход в главную систему уже совсем близко. Оттуда можно попасть в любую часть города.
— Отлично, — согласился Оуэн. — Жду не дождусь глотнуть свежего воздуха.
— Прежде чем вы вновь двинетесь в путь, — раздался голос Оза, — нам нужно кое-что обсудить. Я обнаружил в городской компьютерной сети один любопытный файл с объяснением, почему воздух в туннелях имеет столь отвратительный запах. Дело в том, что он отравлен. Это довольно сильный нервно-паралитический газ. Хэйдены запустили его в систему канализации, чтобы уничтожить все живое.
— Отравлен? — воскликнула Хэйзел, когда Оуэн передал ей слова Оза. — Да мы им уже сто лет дышим! Почему тогда мы до сих пор живы?
— Хороший вопрос, — продолжал Оз. — Я и сам над ним давно думаю. По идее, вашей плоти к этому времени пора было бы отслоиться от костей.
— А раз этого до сих пор не произошло, — вступил в разговор Оуэн. — стало быть, Лабиринт нас наградил еще одним преимуществом. И, как всегда, мы узнаем о нем только тогда, когда возникает необходимость. Еще один аспект нашей новой, нечеловеческой природы.
— Только не начинай все сначала, — предупредила Хэйзел. — Что бы ты там ни говорил, эта способность в отличие от всех остальных не несет ничего, кроме пользы. Давай двигаться. Нужно еще немного пройти.
Они отправились вниз по туннелю. Поначалу Оуэн старался дышать не слишком глубоко, а потом плюнул — все равно уже слишком поздно. Остаток пути прошел почти без приключений. В конце концов они добрались до главной канализационной системы, однако вход в нее был наглухо заблокирован огромной стальной плитой. Даже для общих усилий Оуэна и Хэйзел данное препятствие казалось непреодолимым. Отшатнувшись и сделав глубокий вдох, Оуэн стал судорожно размышлять.