Охотник
Шрифт:
Через пять минут поезд тронулся дальше. Молодцы, быстро сработали, за пятнадцать минут управились.
В шесть утра семнадцатого августа мой поезд прибыл на вокзал Киева.
Сдав постельное белье, я с вещами вышел из купе и, пройдя по коридору и тамбуру, оказался на перроне.
— Спасибо за приятно проведенное в поездке время, — с легкой улыбкой сказал я проводнице.
Та только улыбнулась в ответ. После того как воров забрали, до самого Киева в купе я ехал один, за это спасибо проводнице и бригадиру поезда. Пройдя вокзал, я вышел на площадь, но направился
— Вон он идет, — услыхал я.
— Здорово, дядь Жор… Бать, привет, — поздоровался я с каждым за руку. — Давно ждете?
— Да минут пятнадцать, — ответил отец.
— Понятно. Значит так, вон тот склад по приему грузов, я через главный вход, пока выпишу, а вы с другой стороны подъедете, там грузовые ворота.
— Хорошо.
В проходной я показал наряд на перевоз груза, оформленный на товарной станции в Сочи, после чего вызванный завсклада повел меня на территорию станции.
— А, о машине уже позаботился, — пробормотал он, увидев грузовик.
— Ага.
— Груз твой еще вчера пришел, за сутки простоя на складе нужно будет доплатить.
— Раз нужно, доплатим.
— Грузить сами будете?
— Сами, он габаритный, но легкий… Ну, почти.
— Хорошо.
Наконец мы подошли к складу и открыли двери.
— Вот твои два ящика, — указал завсклада.
Отец наблюдал от машины, как мы с дядей Жорой, пыхтя, погрузили оба ящика в кузов, где уже лежали мои вещи.
— Сейчас куда? — спросил дядя Жора, после того как я закончил с оформлением бумаг.
— Сперва ко мне заскочим, нужно выгрузить тот ящик, что поменьше, а потом к родителям.
— Хорошо. Грузитесь.
Я залез в кузов, а отец в кабину. Машина выехала с территории станции и покатилась по городу. К семи часам — Марина уже, наверное, встала — мы подъехали к нужному дому. Вдвоем с дядей Жорой мы затащили ящик на второй этаж и поставили его на попа в прихожей, чтобы не мешал ходить. С Мариной я поздоровался быстро, только и успел что чмокнуть в губы и сообщить, что буду к обеду, чемодан и гитару я тоже занес в нашу квартиру. Только после этого мы поехали к родителям. Дядя Жора немного удивился возрасту моей возлюбленной, но ни словом, ни мимикой не показал своего удивления. О нашем сожительстве я не распространялся, попросив о том же и остальных. Так что, кроме родителей и брата, то, что я живу с женщиной и работаю в комитете, никто больше не знал.
Когда машина задом встала у подъезда дома родителей, дядя Жора вылез из кабины и с тоской посмотрел на пятый этаж, где жила моя семья.
— Думаю, лучше его распаковать и перетаскать вещи на руках, а ящик в сарай, еще пригодится, — предложил я.
— Отличная идея, — обрадовался дядя Жора. Отец согласно кивнул и направился наверх, пока мы распаковывали ящик монтировкой и молотком.
Перетаскивание вещей много времени не заняло, за сорок минут управились, после чего отец запер квартиру и спустился вниз, мы как раз разгружали пустой ящик в сарайчик, что числился за квартирой родителей. Там много что хранилось, включая велосипед Толика, перешедший ему в наследство от меня. Вот и ящик там уместился. Сараи находились сразу
— Я вечером зайду, — сообщил я отцу, и мы распрощались. Отец с другом и однополчанином вернулись на работу, а я на автобусе поехал в управление. Нужно было сообщить о своем приезде и доложить о случившемся в поезде. Фамилии шулеров, списанные с паспортов, что предоставили милиционеры, были у меня в блокноте.
Открыв тяжелую дверь, я прошел в хорошо освещенное помещение управления.
— А, наш любитель азартных карт, — улыбался у стойки дежурного капитан Ермолин. Самого дежурного видно не было, видимо, отошел по надобности, попросив временно заменить на посту начальника одного из отделов, что проходил мимо.
— Здорово, — протянул я руку, потом уныло спросил: — Что, уже все знают? Адамыч тоже?
Адамычем я называл майора Рощина, именно он курировал меня в республиканском управлении.
— Он как раз был в помещении связи, когда пришла телеграмма из милиции.
Ермолин об этом не мог не знать, именно он командовал связью в управлении.
— Понятно.
— Что там было-то?
— А, трое кидал пытались меня раздеть, когда в игре мы достигли пика. В результате я отказался дальше играть, они разозлились, пришлось вырубать… Что там, я сильно наследил?
— Да не особо. Ты в принципе там и не нужен, оказалось, они три дня назад убили капитана второго ранга из Черноморского флота, так что сейчас раскручивается это дело, а твой случай так, для объема дела.
— Это хорошо, — обрадовался я. Рапорт напишу — и все, дальше без меня разберутся, тем более заявление мое в милиции есть.
В это время по лестнице бегом спустился старший лейтенант Асафьев с повязкой дежурного на рукаве. Поручкавшись со мной, он поблагодарил Ермолина, который отправился по своим делам и занялся мной. Записав время прибытия, выдал бумагу и перьевую ручку, с чернилами в непроливайке.
— Товарищ майор велел написать подробный рапорт по происшествию в поезде.
— Ага.
Взяв ключи от свободного кабинета, я устроился за столом и быстро накидал рапорт, потом переписал его набело, проверил на ошибки и кляксы, и вернувшись к дежурному, протянул Асафьеву.
— Так, — он убрал рапорт в папку и сказал: — Тебя в шестнадцатом кабинете ждут.
— Кто?
— Там узнаешь… Кстати, ты когда из отпуска выходишь?
— Когда захочу, у меня же свободный график, но скорее всего, когда в школе начнутся занятия.
— Ясно. У нас две новеньких, их, наверное, за тобой закрепят. Сейчас они пока свободно тренируются.
— Разберемся.
Поднявшись на второй этаж, повернул направо и постучался во вторую от лестничного пролета дверь.
— Войдите, — услышал я знакомый голос.
Пройдя в кабинет, я коротко поздоровался:
— Здравия желаю.
За столом сидел хорошо знакомый мне подполковник Власов из московского управления, по правую руку, боком ко мне, все тот же неизвестный мне мужчина, что проверял меня на психологическую совместимость. Тот самый, которого я принял за психолога.