Охотник
Шрифт:
— Бляха-муха, — радостно обращается Март ко всем за столом, — ничего нету лучше, чем песен попеть.
Обычный репертуар «Шона Ога» теми вечерами, которые оказываются музыкальными, — смесь традиционной ирландщины с чем угодно от Гарта Брукса до Дорис Дей. Сегодня все напрочь зеленое, в изысканном диапазоне оттенков — преимущественно тоска по родине, бунт, бухло и красотки. Пи-Джей начинает с «Полей Атенрай» насыщенным меланхолическим тенором, Сонни подхватывает, вопя во всю глотку «Дикий бродяга» и хлопая по столу, аж стаканы скачут. Рашборо зачарован. На слезливых песнях он откидывает голову на спинку диванчика, глаза прикрыты, стакан забыт в руке; на лихих отстукивает ритм по ляжке и подтягивает в припевах. Когда доходит очередь до него самого, он исполняет «Черную бархатную ленту» [34] —
34
The Fields of Athenry (1979) — баллада ирландского фолк-исполнителя и автора песен Пита Сентджона (Пита Муни, 1932–2022) о временах Великого голода 1840-х и местах близ Атенрай, графство Голуэй. The Wild Rover (с XVII в.) — народная баллада о бродяге, разлученном с родиной, широко популярная во всем англоязычном мире. The Black Velvet Band (с XVIII в.) — народная баллада о человеке, обманно высланном откуда-то из Британской империи в Австралию, популярна во всем англоязычном мире.
Толпа в пабе кочует и вихрится, без спешки, но методично. Люди медлят у входа в нишу, слушают пение, или обмениваются новостями, или ждут, когда развиднеется у бара; через несколько минут двигаются дальше, предоставляя место другим. В нишу никто не вторгается. Кел и не ждал никаких вмешательств. Скоро они захотят познакомиться с Рашборо, однако это может денек подождать. Пока же им достаточно кружить, собирать впечатления, чтоб обсудить их на досуге: его одежду, прическу, повадки, похож ли он на Фини, похож ли на миллионера, похож ли на того, кто приспособлен к драке, похож ли на дурака. Кел не уверен, как должен выглядеть миллионер, но, на его глаз, этот тип в драке способен нанести немало урона и как дурак он не выглядит совсем.
Черед петь добирается и до Кела. Подбавить зелени он не рвется даже если б хотел, смотреться он будет бестолковым туристом, а сходить за туриста он сейчас не намерен. Берется за «Дом восходящего солнца» [35] . Для распевов в пабе у Кела голос что надо — громкий мужской, ничего вычурного или броского, но слушать приятно. Джонни замечает, что Кела включают в общий круг как само собой разумеющееся, Джонни это не нравится — и Кел это видит.
Приняв свою долю аплодисментов и предоставив Десси петь «Трудный путь на Дублин» [36] , Кел направляется к бару. Барти, доливая сразу в два стакана, кивает ему, но перевести дух, чтоб поболтать, не успевает. Лицо у него потеет пуще прежнего.
35
The House of the Rising Sun (также Rising Sun Blues, с 1930-х) — американская народная баллада с возможными корнями в гораздо более ранней английской фолк-музыке.
36
Rocky Road to Dublin (сер. XIX в.) — песня ирландского (голуэйского) поэта Д. К. Гавана о путешествии жителя ирландского Туама в английский Ливерпуль; написана для английского артиста мюзик-холла Хэрри Клифтона (1832–1872).
— Женщины, — говорит Март с глубоким неодобрением, появляясь за плечом у Кела. — В пабе этом сегодня битком женщин.
— Всюду пролезут, — со всей серьезностью соглашается Кел. — Как считаешь, пусть сидят дома и растят детей?
— Ай, Есусе, да нет. Двадцать первый век у нас. Право на ночной разгул у них такое же, как у кого угодно. Но атмосферу они меняют. Тут не поспоришь. Ты глянь-ка. — Март кивает на девицу в розовом платье — та приплясывает с кем-то из подружек на немногих квадратных дюймах пола между столиками и баром. Поблизости с надеждой болтается здоровенный детина в слишком облегающей футболке, производя судорожные телодвижения, какие вроде бы должны сообразовываться с девицыными. — Такого ли ждешь в пабе вечером в понедельник?
— По-моему, я такого здесь вообще
— Это дискотечное поведение, вот это что такое. Так бывает, если пустить сюда женщин. Пусть бы у них были свои пабы, чтоб пили они там свои пинты спокойно без всяких жеребцов, морда картошкой, какие норовят залезть к ним в трусы, а я б пил свое — без гормонов таких вот дружочков, какие попадают в воздух и портят весь вкус.
— Если б их тут не было, — замечает Кел, — пришлось бы тебе весь вечер пялиться на мою волосатую физию.
— Тоже верно, — соглашается Март. — Некоторые женщины тут нынче куда живописнее, чем твоя персона, без обид. Не все, но некоторые.
— Радуйся, пока дают, — говорит Кел. — Завтра живописность нормализуется.
— Ну почти, может. Не совсем чтоб уж до конца, пока у нас тот Боно толпы сюда нагоняет.
Оба смотрят в нишу. Рашборо запевает о том, как некого парня убили британцы.
— Как бы там ни пелся «Мальчишка-стрижок» [37] , — произносит Март, — так он, бля, не поется.
37
The Croppy Boy (с первой половины XIX в.) — ирландская баллада о восстании 1798 года в Ирландии и об отчаянии его участника, обреченного молодого повстанца, которых называли «стрижеными» (англ. croppy).
— Поди покажи ему, как надо, — говорит Кел.
— Покажу чуть погодя. Мне сперва надо связки получше смазать.
Кел, верно истолковывая сказанное, перехватывает взгляд Барти и показывает на Марта. Март кивает, принимая полагающееся, и продолжает наблюдать за Рашборо среди раскачивающихся плеч. Все присутствующие в нише смотрят на него же. У Кела кончается терпение. По его мнению, у Рашборо то лицо, завидев которое любой разумный человек пойдет себе подальше, а не станет рассиживать и таращиться на него так, будто это он луну к небесам привесил.
— Дай-ка скажу тебе кое-что, Миляга Джим? — говорит Март. — Не нравится он мне с виду, субчик этот.
— Не-а, — говорит Кел. — И мне не нравится. — Начинает прикидывать, на что этот мужик способен, если смекнет, что его за нос водят. Понимает, что вероятные исходы ему, Келу, не нравятся.
— Он тот, кем себя называет, это точно, — сообщает ему Март. — Я думал, он, может, проходимец какой, наплел Джонни, пытается выжулить у нас чуток деньжат. Джонни не такой смекалистый, каким себе кажется. Первоклассный аферист из него фарш сделает и смотает удочки, а Джонни и не заметит.
— Такое же и у меня впечатление, — говорит Кел. Он пока не решил, какой вариант ему нравится меньше: отец Трей — мошенник годный или паршивый. Принимает у Барти пинты и вручает Марту его «Гиннесс».
— Но этот субчик знает насчет кургана дивных — и про сливки к нему. Знает о том давнем случае, когда прадед Франси упал в колодец и его два дня оттуда вылавливали. Знает, что женщины Феллон славятся на все графство как лучшие вязальщицы. И ты слыхал, как он «Черную бархатную ленту» поет? Я ни разу не слышал, чтоб кто-то пел «У него гинею стащила», кроме тех, кто из Арднакелти. Во всех остальных версиях девушка ворует часы. Родня у этого типа отсюда, все верно.
— Может быть, — говорит Кел. — Но все равно не кажется мне, что он из тех, у кого взор затуманивается, стоит кому запеть «Кто в зеленое одет» [38] .
— Этот субчик, — говорит Март, оглядывая Рашборо поверх своего стакана, — кажется мне тем, у кого взор вообще ни от чего не затуманивается.
— Зачем тогда он здесь?
Март, блестя глазами, вперяется в Кела.
— Пару лет назад люди спрашивали то же самое про тебя, Миляга Джим. А кое-кто — и до сих пор.
38
The Wearing of the Green (с XIX в.) — ирландская баллада о расправе над теми, кто поддержал восстание 1798 года, на старинную народную ирландскую мелодию с многочисленными версиями текста; самая известная принадлежит ирландскому актеру и драматургу Дайону Бусико (1820–1890); согласно тексту песни, «казнят мужчин и женщин, кто в зеленое одет».